Когда свет уже погашен и я обхожу палату перед уходом из госпиталя, Андрей говорит мне тихо:
— Я думаю, пианистом можно быть и с протезами.
В командирской палате лежит раненый юноша-лейтенант — Леонид Белов. У него высокая ампутация левой ноги и ранение в живот. Больной очень раздражителен, он кричит на сестер; попадает и мне. Угодить ему невозможно. Я слышу, как врач говорит ему, имея в виду меня:
— Нельзя так кричать, — человек пожилой, работает добровольно.
Идут приготовления к ночи. Сестры разносят лекарства, делают впрыскивания. Я подхожу к больному, чтобы поправить подушки. Раздраженный голос:
— Вы пожаловались на меня врачу?
— Я не жаловалась. Она, вероятно, сама слышала, как вы кричали.
— Значит, я грубый, невоспитанный человек? Вы это хотите сказать?
— Я ничего не хочу сказать. Вы ранены, вам больно, и потому мне понятно, что нервы у вас не в порядке, — говорю я спокойно.
Я ночная дежурная. У меня две палаты: бывший большой угловой класс — палата бойцов и бывшая пионерская комната — палата командиров.
Сажусь в кресло в коридоре. Мне так лучше слышно, что делается в обеих палатах. Ни читать, ни вязать я не могу, так как мало света. Я сижу и думаю о тех, кто учился в стенах этой школы, а теперь на фронте.
Живы ли мои мальчики? А где сейчас Борис? Опять давно нет писем.
Но вот кто-то застонал в палате командиров. Не Леонид ли? Подхожу к нему. Он не спит. Ярко горят его щеки. У него жар. Нагибаюсь, — он плачет.
— Прошу вас, вытрите мне лицо, — говорит он.
— Вам больно? Позвать сестру?
— Не надо. Мне просто тяжело и страшно. Сядьте и расскажите мне что-нибудь.
Я придвигаю стул к его кровати и сажусь.
— Что же вам рассказать? Хотите — о нашей школе, о том, как в этой комнате собирались ребята и по-серьезному обсуждали вопрос о вреде подсказок и шпаргалок?
— И всё-таки их писали! — с улыбкой говорит Леонид. Рассказываю ему о школьной жизни.
— А я в Куйбышеве учился… кончил школу в сороковом году. У нас тоже хорошо было, — говорит он и закрывает глаза, верно, дремлет. Вдруг глаза его широко раскрываются. — Я вам расскажу… Только не перебивайте меня. Может быть, мне будет легче, если я всё расскажу. Отец мой военный. Мы были в одном полку. Если бы вы знали, как он меня берег! Я всегда чувствовал его около себя. Так было и тогда… Наша рота пошла в атаку, а враги забросали нас минами. Задерживаться нельзя было ни на минуту. Отец бежал всё время рядом со мной, я слышал его дыхание. И вдруг я вижу: отец падает…
