Оттолкнув его от себя, она, все еще нетвердо держась на ногах, вырвалась из его объятий. Глаза ее сверкали от пережитого унижения.
Джейми попытался взять ее за руку, чтобы поддержать, но она отшатнулась.
— Нет ничего постыдного в том, что с тобой только что произошло, Катрина. — Голос его был ласковым и успокаивающим, добрым и понимающим.
Но она ничего не хотела слушать.
— Как вы можете такое говорить?! — воскликнула она сдавленным голосом; от всего пережитого у нее в горле стоял комок. Она взглянула на свои обнаженные груди, освобожденные из тисков корсета. Соски разбухли и покраснели от его бесстыдных поцелуев. Щеки Катрины вспыхнули пунцовым румянцем. Отвернувшись, она поспешно прикрылась, пытаясь восстановить некое подобие приличия.
Отчаяние охватило ее, когда она осознала правду: некоторые вещи уже невозможно восстановить — например, ее невинность и иллюзию безразличия.
Обернувшись, Катрина заметила, что на лице Джейми не осталось ни малейшего следа страсти. Он снова выглядел суровым и непреклонным. Катрину раздражало его самообладание — то, что он мог оставаться таким невозмутимым, когда весь ее мир только что разлетелся на куски, приводило ее в смятение. Неужели ничто не в силах разрушить броню его бесчувственности?
— Все будет хорошо, Катрина. — Джейми попытался взять ее за руку, но Катрина резко отдернула ее. Он не знал, чем ее утешить. — Я поговорю с вашим отцом…
— Нет! — Она в панике взглянула ему в глаза. — Ни в коем случае не делайте этого!
Его стальной взгляд пронзил ее насквозь. Джейми расправил плечи и вытянулся в полный рост — весьма внушительный, следовало признать.
— Непременно поговорю. Попрошу вашей руки.
Катрина покачала головой:
— В этом нет необходимости.
— Есть, — возразил он, схватив ее за руку и на это раз не позволив вырваться. — Я желаю вас.
Сердце ее сжалось: «Жажда власти».
— Вы желаете не меня. Я всего лишь еще одна битва, которую нужно выиграть. Вещь, увидев которую, вы решили, что должны ее получить. Некое украшение, которое приятно держать рядом. Вы меня даже не знаете.
Он упрямо сжал губы.
— Я знаю все, что мне нужно знать. Вы умны, прекрасны без всякой фальши, сильны духом и искренне заботитесь о тех, кого любите. Я видел, как вы присматриваете за отцом и братьями.
— Потому что я люблю их. Вы не можете рассчитывать, что я когда-нибудь почувствую то же самое…
— Нет! — резко оборвал он ее. — Я не жду этого от вас, но после всего, что только что случилось, вы едва ли сможете утверждать, что я вам безразличен.
