Он быстро захлопнул дневник и положил его на узкий столик слева.
— Что такое?
— Наш недавний разговор… — Синтия замолчала, теребя нитку, вылезшую из юбки ее нового платья. — Я хочу кое-что прояснить.
У нее покраснели щеки. А может быть, это у камина слишком жарко. Ланкастер перевел взгляд ниже, на грудь Синтии, чтобы увидеть, далеко ли распространился этот жар.
— Что касается сада, — торопливо начала Синтия, — то моя драгоценность уже сорвана.
У нее покраснела шея, краска стала спускаться ниже.
— Прости? Сад? Мне кажется, ты смешиваешь метафоры.
— Я думала, ты предпочитаешь их основательно перемешанными, — с раздражением в голосе фыркнула Синтия.
— Прости. — Ланкастер повел плечами и постарался оторвать взгляд от ее покрасневшей кожи. — Так что ты говоришь?
— Ник, мой цветок уже сорван. Поэтому тебе не о чем беспокоиться.
— Твой цветок?..
Господи, о чем она говорит? Он прекрасно понимал метафору, но Синтия не может иметь в виду то, о чем он подумал.
Синтия сделала глубокий вдох.
— Я не девушка, Ник.
— Ты…
Несколько мгновений смысл ее слов не доходил до Ланкастера, а потом его словно ударила молния. Синтия не девственница. Теперь покраснела не только кожа девушки. Нику казалось, что вся комната окрасилась в пунцовый цвет.
— Я убью его, — вскочил Ланкастер.
— Кого? — округлила глаза Синтия.
— Ричмонда. Я выстрелю ему прямо в брюхо, как должен был сделать еще несколько лет назад.
— Это был не Ричмонд.
— Этот подонок не заслуживает пули в голову.
— Ник, это не он!
Он замер, собираясь стукнуть кулаком в стену, потом повернулся к Синтии.
— Ну конечно, это был он.
— Нет, говорю тебе, не он.
— Тогда Брэм. Да, Син, это он? — Николас опустился на колени, чтобы посмотреть ей в глаза. — Брэм… Он сделал тебе больно?
— Я же сказала тебе, он никогда не прикасался ко мне, — махнула рукой Синтия. — Это был один человек, которого ты не знаешь. Да это и не имеет значения.
— Ты права, это не имеет значения. Кто бы он ни был, я его убью. Ни один мужчина, взявший женщину без ее согласия, не заслуживает права жить. Просто…
— О, Ник, ради Бога! Я не сказала, что меня взяли силой. Все было вполне добровольно, если хочешь знать.
— Но…
Возможно, это событие настолько шокировало ее, что она не может вспомнить подробности. Потому что ее слова были абсолютной бессмыслицей. Синтия Мерриторп была хорошей девочкой, которая жила на свежем, чистом деревенском воздухе. Она не ездила на балы и не флиртовала с лондонскими повесами, которые могли соблазнить ее. Она не была похожа на женщин легкого поведения, которые готовы были принять чье угодно предложение. Тиканье часов гулко отдавалось в его ушах. У него начали болеть колени.
