— Я люблю людей, как ты сама сказала. Я подумал, что мы с Имоджин хорошо поладим. Я подумал… Ха! Я подумал, что мы станем друзьями. Как ты и я.
Синтия мельком взглянула на него и снова стала смотреть на море.
— Я поговорил с ее отцом. Я сделал предложение, и она его приняла. Но потом наши отношения стали медленно портиться. В конце концов, мне кажется, она захотела, чтобы я узнал правду.
— Какую правду?
Синтия обхватила себя руками и наконец посмотрела ему в лицо.
— Что она любит другого человека.
— Кого? — На лице Синтии застыло недоверчивое выражение, и это немного успокоило уязвленную гордость Ланкастера.
Он прислонился спиной к скале.
— Она не может выйти за него замуж. Он работает управляющим у ее отца. Очень приличный человек.
— Это она тебе сказала об этом?
— Да нет. Я случайно наткнулся на них при весьма пикантных обстоятельствах.
— О Боже! — В глазах Синтии мелькнула тревога. — Это ужасно.
— Признаю, что гордость моя была уязвлена.
Внезапный порыв ветра колоколом вздул юбки Синтии, и она сердито пригладила их.
— Ты не можешь жениться на ней, Ник. Никто не станет ждать от тебя этого.
В груди у него разлилось приятное тепло. Дело в том, что все, независимо от обстоятельств, будут ждать, что он женится на Имоджин. Все, кроме Синтии.
— Боюсь, это не так. Речь идет не о любви. И даже не о привязанности. Здесь замешаны деньги и власть.
— Значит, найди порядочную наследницу, чтобы жениться! Не женись на этой.
Ланкастер закрыл глаза и вдохнул соленый воздух океана. Волны тихо плескались о берег, и вдруг словно опять вернулось то лето, когда ему было четырнадцать лет и все в мире было просто и ясно. Кричали чайки, светило солнце, и Синтия стояла рядом, уперев руки в бока и злясь на что-то. Как обычно, он только улыбался в ответ. Она всегда была такой симпатичной, когда стучала маленькой ножкой и недовольно что-то выговаривала.
— Ник! — послышался ее голос, и он открыл глаза.
Нет, ему не четырнадцать, и Син не ребенок. И мир, возможно, и остался простым, но никак не стал добрее.
— Это не имеет значения.
— Имеет. Ты несчастлив. А я хочу, чтобы ты был счастливым.
Сердце Ланкастера переполняла радость, оно пело от счастья. За много лет никто не пытался защищать его. Даже собственный отец.
— Я счастлив. В обществе я известен как один из самых счастливых джентльменов.
— Так думают люди, которые совсем тебя не знают, я правильно понимаю?
— Я…
Ланкастер не знал, что сказать. Как ей удается увидеть то, чего другие не видят? Откуда ей известно, что внутри у него абсолютная пустота?
