Она вскочила на ноги так резко, что он схватил ее за плечи, чтобы поддержать.
Ее реакция была неистовой. Она отбросила его руки и прислонилась к балюстраде:
— Не прикасайся ко мне! Не выношу твоих прикосновений!
— Кэрри... что... — Алексеус пришел в ужас.
— Боже, ты сидишь и говоришь про Сардинию, словно ничего не случилось!
Алексеус взмахнул руками:
— Нет, все не так! Совсем не так! Кэрри, пожалуйста, выслушай! То, что случилось, - ужасно, страшно, но...
Она не дала ему закончить. Лицо исказилось, эмоции разрывали ее, по щекам текли слезы.
— Ужасно? Боже, да, ужасно! Ужасно, что я забеременела. Ужасно, что тебе пришлось, переборов себя, сделать мне предложение! Знаешь, ты зря волновался. Тебе и не пришлось бы жениться, я бы отдала ребенка на усыновление!
— Что?!
Ее глаза горели, она тяжело дышала.
— А разве я могла бы позволить своему ребенку оказаться в такой отвратительной семье? Думаешь, я бы хотела, чтобы малыш жил с отцом, для которого он не более чем досадная случайность, помеха, и с бабушкой, которая уговаривала меня сделать аборт?!
— Что ты говоришь? Что, черт возьми, ты говоришь, Кэрри?
Ее лицо исказила гримаса ненависти.
— Твоя мать пришла ко мне и предлагала пять миллионов евро за то, чтобы я избавилась от ребенка!
— Нет, нет, этого не может быть. Не может, — побелел Алексеус.
— Думаешь, я не в своем уме и твоя мать вовсе не вынуждала меня сделать аборт? Не предупреждала, что я очень пожалею, если выйду за тебя замуж?
— Когда... когда она тебе это говорила? — Алексеус чувствовал, что кровь стынет в его жилах. В голове звучали слова матери, такие искренние, полные самоотречения: «Я все сделаю для тебя, ради твоих интересов!››
― Когда? Тогда, когда нанесла мне небольшой визит. Заставила себя говорить с маленькой шлюшкой, которую ее бесценный сын поселил в будуаре для проституток. В том самом пляжном домике, любовном гнездышке, устроенном твоим отцом для своей любовницы! Со шлюхой, которую ее сын подобрал на улице ради единственной цели — показать матери, какой тип женщин он предпочитает. И еще объяснить ей, чтобы она прекратила свои хлопоты насчет его женитьбы.
Лицо Алексеуса было неподвижной маской. Боже правый, да откуда Кэрри взяла все это? У нее глаза горят гневом, лицо перекошено.
— А я ни о чем не догадывалась, ни сном, ни духом. Да и зачем мне? Я только маленькая, глупенькая ночная бабочка, слишком тупая, чтобы понимать, что происходит. Безмозглая проститутка, которой твой отвратительный брат должен был объяснять все в живых ярких красках, чтобы ее единственная извилина смогла все усвоить.
