Пока благородные клиенты осаждали мистера Лоу в его прекрасном кабинете, их жены заполнили салон Катрин, неся ей подарки и приглашения.
Как демонстрацию своего высокого положения в обществе Катрин готовила бал в честь тринадцатилетия их дочери. Этот бал украсили своим присутствием наиболее яркие представители двора. Его с радостью посетила герцогиня Берри, члены иностранных посольств и даже папский нунций, который при всех обнял прекрасную маленькую виновницу торжества.
На руку этой девочки рассчитывали сыновья лучших семейств Франции. А ее младший брат, ровесник короля, поехал в Версаль, чтобы стать там товарищем по играм Его Величества.
Во время своих приемов, которые Катрин проводила с поистине королевским величием, ее всегда сопровождал теперь негритенок в тюрбане из Сенегала, которого ей подарил герцог Антен. Он нес за ней сумочку или веер. Головокружительность ее успехов в обществе вызвала в ней чувство благодарности к своему мужу, который создал все это великолепие. Она стала намного мягче с ним, особенно когда узнала, что визит графини Орн в Париж был очень недолгим.
Узнав это, Катрин пришла к выводу, что, возможно, часть ее обвинений, которые она в тот день так обидно высказала мужу, не имела под собой оснований. Ей было неудобно перед ним, и она надеялась своей податливостью искупить вину.
Это было нелегко. Иронично наблюдая за ее попытками, он, видимо, утомившись ими, дал ей как-то понять, что они его не обманывают и он все понимает. Он был почти груб, когда нетерпеливо заговорил с ней.
— Катрин, хотя бы ты не домогайся любви могущественного барона Ла, повелителя принцев, главного служителя денег, распорядителя империи, который завтра, быть может, станет генеральным контролером Его Величества. Не ослепляй себя, дорогая, великолепием, чей отсвет падает и на тебя. Для тебя я просто Джон Лоу из Лауристона, Джессами Джон, как меня звали.
Она посмотрела с упреком.
— Я так и отношусь. Почему ты так неласков со мною? Откуда у тебя такие низкие подозрения?
— А разве иметь низкие подозрения имеешь право только ты?
Это был точный удар. Она замолчала. Она даже пошла еще дальше, что было нелегко для такой гордой женщины, и попросила у него прощения за те свои слова.
Понимая, чего ей это стоило, и в общем-то сознавая, что его совесть по отношению к ней не совсем чиста, он утешил ее словами, которых ни за что бы не произнес в других обстоятельствах:
— Не мучай себя, — сказал он, — этими подозрениями. Что бы ни значила для меня Маргарет Огилви, все это осталось в прошлом, до того, как я женился на тебе. И еще раз позволь повторить тебе, что она никогда не была моей любовницей. Поверь, мне нет необходимости обманывать тебя. И чтобы закончить все это, могу добавить, что я, скорее всего, никогда больше не увижу Маргарет Огилви.
