— Тихо, тихо! — уговаривала она его, как ребенка. — Так нельзя…
— Нельзя! — взорвался он. — Тогда все погибло. Зачем жить, если нельзя прислушаться к своему сердцу? Катрин, дорогая Катрин, во всем мире нет ничего более важного для меня сейчас, а вы говорите, что это нельзя, — и вновь его руки обхватили ее, голова прижалась к ее груди, и, хотя она и напряглась, но больше не пыталась освободиться. — Не стоит этим мучить себя, — продолжал он, — если моей жене и вашему мужу угодно изменять нам, то ведь и мы можем отплатить им той же монетой.
Он поднял свою голову и придвинулся к ней, жадно ища ее губ. Она попыталась закрыться. Взволнованная его порывистой страстью, тяжело дыша в его объятиях, она пыталась освободиться.
— Если бы… Если бы я только точно знала, что они изменили нам. Если бы я могла быть уверена.
— А вы все еще сомневаетесь в этом?
— Да. Ведь у нас нет доказательств. Ведь все это пока лишь наши предположения, — потом она добавила еще более решительным тоном: — Я честная женщина и мне не хочется становиться иной. Только… только доказательство измены Джона могло бы изменить меня. Если б я была уверена в этой измене, то мне стало бы все равно. Но пока что я не могу считать себя оскорбленной женой, мстящей за свою честь, — она вырвалась из его объятий. Казалось, она окончательно развеяла свои сомнения. С силой оттолкнув его от себя, она поднялась. — Ваша записка напугала меня, но вместе с тем она дала мне надежду, что вы нашли тот путь… путь к предотвращению этой измены. А раз это не так, то зачем вы снова заставили меня прийти сюда?
Орн понял, что ему попалась женщина, которая, несмотря на все свое легкомыслие, любила мужа достаточно, чтобы удержаться от нарушения супружеской верности. Но и поняв это, он, распаленный, продолжал настаивать:
— Я просил вас прийти сюда, чтобы вы узнали о случившемся со мной.
— И это все?
— Но мне было необходимо, мне было крайне необходимо увидеть вас до моего отъезда.
Она не обратила на его слова никакого внимания.
— Могу я, по крайней мере, рассчитывать, что вы сделаете все от вас зависящее, чтобы увезти графиню вместе с собой?
Он посмотрел на нее своими темными влажными глазами с печальным упреком.
— Вы мучаете меня! — пожаловался он. — Мне ужасно больно наблюдать, что все ваши чувства поглощает только этот ваш непутевый муж.
— Я беспокоюсь также и о своей чести, как вы могли бы заметить. А теперь позвольте мне уйти. Скажите только, где вас найти, если вы понадобитесь мне.
