Спустя годы он начал чрезмерно курить, пить много кофе, но обнаружил, что увлечение кофе и курение плохо сказываются на сердце. Сила воли восторжествовала снова, он оставил эти дурные привычки. Он даже перестал пить чай. Очевидно, Тесла чувствовал различие между проявлением свободы воли (которая отсутствует у людских «машин из плоти») и силой воли или решимости.
Глава 3
Выдающиеся иммигранты
Телеграф действовал в Соединенных Штатах и в Европе. Был проложен трансатлантический кабель. Телефон Александра Грэхема Белла завоевывал континент, когда в 1881 году пришло сообщение, что Будапешт будет одним из четырех городов, которому оказана честь открыть европейскую дочернюю компанию Томаса Альвы Эдисона.
Тесла отправился в Будапешт в январе этого же года. Он сразу же нашел работу на Центральном телеграфе венгерского правительства с помощью влиятельного друга своего дяди. Это занятие, конечно, было совершенно не тем, что молодой инженер-электрик хотел бы выбрать, — это было ненадежное место с низкой зарплатой. Однако Тесла с обычным жаром окунулся в работу.
И там его поразил странный недуг, который, за неимением лучшего названия, доктора окрестили нервным срывом.
Восприятие Теслы всегда было ненормально острым. Он утверждал, что в детстве несколько раз спасал соседей от пожара, когда просыпался от треска пламени. Когда ему было уже за сорок и он проводил исследования молнии в Колорадо, он слышал раскаты грома за 550 миль, тогда как пределом для его молодого помощника были 150 миль.
Но то, что происходило во время нервных срывов, удивляло даже самого Теслу. Он мог слышать тиканье часов, находящихся через три комнаты от него. Падение мухи на стол в его комнате отзывалось глухим шумом у него в ушах. И если за несколько миль от дома проезжал экипаж, это вызывало сотрясение всего его тела. Свисток поезда, раздававшийся за двадцать миль, заставлял вибрировать стул, на котором он сидел, так сильно, что боль становилась невыносимой. Почва под его ногами постоянно вибрировала. Чтобы он мог отдохнуть, под ножки кровати подкладывались резиновые прокладки.
«Ревущий шум с близкого или далекого расстояния, — писал он, — часто казался произносимыми словами, — они испугали бы меня, если бы мне не удавалось разложить их на случайные звуки. Солнечные лучи порождали удары такой силы в моем мозгу, что они оглушали меня. Мне приходилось собирать всю силу воли, чтобы пройти под мостом или другой конструкцией, так как я ощущал сокрушительное давление на голову. В темноте у меня появлялось восприятие летучей мыши, и я мог обнаружить объект на расстоянии двенадцати футов по возникающим мурашкам в лобной части головы» [1].
