Не терпел он только дураков, бездельников и пьяниц.
"А Сычев кто? - вдруг подумал Илья, бесцельно бредя по улице. - Ни тем, ни другим, ни тем более третьим его не назовешь. Почему же тогда Вадим вызывает такое раздражение? Он равнодушный. Пожалуй, даже пустодушный. Такие везде встречаются. Все у них вроде как у людей: и разговаривают, и смеются, и плачут.
А душа пустая. Ничто их не трогает, даже собственная никчемность. Значит, если им ничего не нужно-они и сами себе не нужны? Разве так может быть? Как Сычев вполне серьезно мог удивляться, когда речь зашла о поиске книг? Убийство-и ему ясно-надо раскрывать. А книги? Никто же не требует от угрозыска искать сами книги. Обнаружат жуликов, во время обыска изымут что есть. Чего же еще?"
Илья и сам не знал, что ответить на свой же вопрос.
Разве ему, рядовому участковому, и впрямь нужно больше, чем целому сонму ученых? Ведь специалисты и в самом деле не всегда спешат разыскивать старинные книги и предметы искусства. Что этнографические экспедиции? Это поиск почти вслепую. Много ли ими сделано подлинных открытий? Этого Илья не знал, но зато хорошо понимал другое: не будь энтузиастов-археологов, займи их место равнодушные сычевы, и даже этих книг никто бы не нашел. Полежали бы они, полежали и сгнили бы. А потом библиографы руками бы разводили: "Ах, не уберегли! Ах, невозвратимая потеря для национальной культуры!" А вон она, национальная культура - в Пантелеимоновом монастыре. Ученые ищут, а она плесневеет. Если Ким прав и в их монастыре хранится клад, то там книг немало - не одна сотня.
Да еще каких книг!
Сам того не заметив, Илья дошел до монастыря. В темноте все здесь выглядело не таким, как солнечным утром, а непривычным и даже пугающим. Сюда не доносились звуки города, купола церквей едва угадывались на фоне фиолетового, почти черного неба, скрытого облаками, сливаясь с окружающей местностью, и оттого казалось, будто и монастырь со своими высокими стенами, и Илья, стоящий около них, перенеслись на несколько веков назад. В те времена, когда на много верст вокруг не было человеческого жилья, на близлежащих выгонах паслись монастырские стада, а из трапезной по ночам раздавались протяжные песни басовитых "братьев".
Илья прислушался, остановившись у приоткрытых ворот. Ему почудилось, что откуда-то из глубины двора и в самом деле доносятся заунывные нечленораздельные звуки. Сам не зная зачем, он пошел на них. Что повлекло его в темноту? Во всяком случае, это не было праздным любопытством. Не мог Карзанян утром прийти к полковнику с пустыми руками. И хотя у него еще не созрел определенный план действий, он все же надеялся разузнать нечто такое, что могло пригодиться в будущем. Рассказывая о трудностях поиска улик, отец обычно говорил: "Если потерял след, не топчись на месте, не трать попусту время. Иди туда, где след может появиться. Не беда, если ошибешься-хуже, если начнешь оправдываться перед собой и докажешь сам себе бессмысленность дальнейших поисков".
