Так он бился почти двадцать минут, пока аргосцы не произвели своего великолепного маневра.
При любых других условиях, спартариоты выиграли бы это сражение безоговорочно, но удивительный фланговый выпад аргоских ратоборцев ошеломил лакедемонян. Пятьдесят длинноволосых гоплитов стремительно врезались в шестерку воинов, что составляли правый край фаланги. Обладая численным перевесом на этом фланге боя, аргосцы вклинились и в тыл спартанской фаланги. В это время первые две шеренги спартанцев успели вырезать еще две фаланговых шеренги противника. И те, кто находился в самой гуще боя, уже было решили, что битва выиграна, но когда спартариоты, за какой-то очередной час боя, потеряли сто гоплитов, что находились у себя в тылу, в их стройных рядах, начался настоящий хаос. Ведь прославленные воины великой Спарты привыкли всегда драться в едином сплоченном строю. Именно благодаря своей выносливости, организованности и фаланговому построению пехоты, они и выигрывали все предыдущие сражения, так как зачастую вступали в битвы с превосходящим по численности противником, который однако не знал, ни искусства строя и к тому же был вооружен чем придется.
Воины обеих сторон перемешались и началась страшная рубка. В толчее было не разобрать, кто есть кто. Все мешали всем, и как следствие, обе стороны стали быстро терять своих солдат.
Когда лик Аполлона оказался прямо над головами сражающихся мужей, на равнине из шестисот аргосцев и спартанцев в живых оставалось не больше ста человек. Вышло так, что битва сместилась на новый участок безжизненной равнины. Трупы павших собратьев и врагов мешали оставшимся в живых проявить себя в полной мере. Битва продолжалась уже семь часов. Началась сказываться усталость.
Офриад невольно оказался в самой центре развернувшейся драмы. После того, как пятьдесят аргоских гоплитов совершили свой поразительный маневр, все смешалось. Началась такая рубка, о которой затем слагали легенды обе стороны. Мечи сверкали со всех сторон будто огненные стрелы Зевса. Офриад пока и не помышлял о том, чтобы показать свою новую технику боя. Вокруг не хватало свободного места. Он едва успевал подставлять свой гоплон под каждый удар противника. Зато в такой толчее очень хорошо зарекомендовал себя его новый меч. В то время, как обе стороны прибегали лишь к рубящим ударам, молодой спартанец поражал своих противников простым до безобразия приемом. После принятия на щит очередного удара вражеского меча, он ударом снизу поражал бедро противника, после чего колол аргосца в область шеи или головы. Так как аргоские воины в такие мгновения всегда ожидали медлительного, но сильного хлесткого рубящего удара, то зачастую просто не успевали прикрыть свою голову.
