Матушка о смерти не заикалась даже, а самой никогда не помыслилось, что маска маской, а под маской своя жизнь. Казалось, жить будет вечно. Но если сама умерла, кто перебил оборотней? А похороны справил? Выходит, проклятая не одна была! А если не одна, дело принимает совсем другой оборот! А ну как прознали про царского вола, да и попридержали, чтобы по-всякому уговорить муженька открыть врата самому? Зовом каждый может удружить, если знать, кого позвать. Но можно ведь без имени отчества: ежик, медвежонок, котенок… Лось… А заявится королевишна, хочешь — не хочешь, пока не изведет, придется делиться, чтобы не настроить против себя мужа! Не могли они не столкнуться с проклятой, когда напали на Матушку. И укрыться без помощи она не могла, куда бы ей деваться-то?! А если вампиры прячут, что уже не вызывало сомнений, то придется попотеть, чтобы вынуть из цепких ручонок.
А если не Зов, если Проклятие?! А чтобы заработало, опять же, ждут, когда Его Величество сам встанет у изголовья проклятой и опорочит себя нехорошим словом? Ей и Спаситель не поможет, если не убрать проклятую раньше, чем голова Его Величества, опоенная зельем, окажется над нею и произнесет слово, которое станет плотью…
Постойте, а не воловьим ли умом муженек думает?!
Чего они о себе возомнили? Стращать надумали? Оружие тайное готовят?
Нет, вряд ли проклятую вызволяли, покойников у Матушки было много, с чего бы Царю оставлять в живых подъяремную ослицу? Скорее, оказалась в гуще событий — но наверняка знает, кто и зачем напал на Матушку! А если знает…
Похоже, придется все-таки ее искать. С таким железом, какое ей дядька Упырь отлил, сама она за сто лет не доберется до дворца, железо у него волшебству обученное, сказка про белого бычка. А доберется, можно забыть о ней — дворец охраняли Драконовы Змеи Горынычи о трех головах, о шести и о двенадцати, мимо которых ни зверь не пробежит, ни муха не пролетит — булатное железо плавилось. (Неплохо бы неполноценным драконам головы срубить, что бы у всех по двенадцати стало. Так сами драконы объяснили: замертво пал, а потом снова живее живехонького. Но разве уговоришь кого? Не подойти, прожарят, как булку на вертеле.) И тогда правда никогда не выйдет наружу!
Догадка была настолько явной, что Ее Величество возбужденно резко встала — и цирюльник, не успев отринуть руки от лица Его Величества, заехал тушью в глаз, проведя щеточкой по щеке.
— Ваше Величество! Ваше Величество! — воскликнул он, побледнев как полотно. — Боже мой, что я наделал!!!
