Престолонаследник времени не терял. Изрытая земля говорила о том, что он пытался его взорвать, отравить ядом, сровнять с землей. Но колодец обладал какой-то невероятной живучестью — вода лилась через все четыре края сруба, да так, что сам сруб было не рассмотреть, а только два столба, на которых крепилась крыша и поперечное бревно.
Дракон сделал над ним два круга, не решаясь опуститься вниз, на мгновение потеряв равновесие, Поднялся и полетел дальше, огласив окрестности могучим боевым ревом.
Ее Величество приникла к окулярам. С какой стати престолонаследник спасал колодец, если он поддерживал повстанцев?
Еще через пару часов достигли Мутных Топей — самого знатного болота, отданного во владение тетке Кикиморе за заслуги перед троном и отечеством. Остальные многие Кикиморы приходились Ее Величеству какими-то родственницами, но дальними, пятая вода на киселе — и у каждой имелось по нескольку своих претендентов на престол. После теткиной пропажи они носа не казали и не зазывали в гости, будто не ведали о ее надобности в них. И тут уж пришла очередь застыть в недоумении Ее Величество, тупо рассматривая округу.
Теперь ужаснулась она, издав душераздирающий вопль…
Болото куда-то делось, стало непохоже само на себя. Раньше его питали с обеих сторон две реки, теперь же одна река несла свои воды к морю-океану, а болото пересекала река, впадающая в ту саму реку… Здесь Ее Величество остановилась, прошлась по берегу, с отчаянием вглядываясь в проталины.
Изменившийся ландшафт ее не столько удивил, сколько напугал. Кажется, она не отдавала приказ осушить болото…
Дальше летели, низко, на малой скорости…
Вот и лес, в котором проживала Матушка, летая от деревни к избушке в ступе, помахивая помелом… Быстро летел дракон, быстро снизился кругами.
И снова оторопь по всему телу.
Взирали молча, разинув рты. Ее Величеству сделалось дурно. Отвисшие челюсти дракона закрылись не скоро, изрыгая пламя…
Кругом зима была, а там, где жила Матушка — лето! Зеленым пятном на многие километры стелилась земля от опушки леса до самой реки и вдоль нее, благоухая и утопая в цветении, захватывая новые земли, распространяясь и вглубь, и вширь. От земли поднимался точно такой же огонь, как от поленьев, которые Матушка держала в избе-баньке, его почувствовали и дракон, и Его Величество. Самих изб нигде не было. На лугу остался лишь еще один колодец, ядовитый для нее и для дракона. Не понятно, почему Матушка называла воду из колодца "живой" — мертвая.
