Ведьма теперь сама не своя, злобу затаила…
И то верно, под думку их поторопила наложить Проклятие. Конкуренты на престол устранились самым славным образом. Не греет несостоявшаяся Матушка народ, а драконы престолонаследника с того времени вечно голодные. Но любовь на этом не закончилась — крутит им ведьма, как помелом. А когда кровь у женушки не пьет, она начинает пить — и по большей части у вампиров. Особенно у тех, кто к Царю с Царицей с добрыми помыслами. И спустила бы на них рать, и извела бы, так ведь женушка в приданное Благодетелю с печатными станками досталась. Обои из знатнейших семейств, которые расселились по всему миру, и славят, и покрывают, и хочешь, не хочешь, а приходится делать вид, будто между ними и царской четой мир да тишь.
Вот пускай драконов сам кормит — так ему и надо!
Но драконы не ушли от него, запечатан проклятый в земле золушки непонятно какими магическими приемами. Престолонаследнику каким-то образом все же удается выкачивать из своей ведьмы Горынычам разовые подачки. То и плохо, драконы умели просканировать и человеческий, и оборотнический, и вампирский ум на предмет его состояния. Времени не занимало, а нет-нет, да и ссыпали пепел в мусорный бак, как во дворце Величеств, так и во дворце престолонаследника — ее агенты палились точно так же, уж как ни старалась проскользнуть во дворец престолонаследника с черного входа. Не засучишь. И не только, которые промеж них крутились, бывало проскальзывали во дворец заморские, или того хуже — свои…
Не все шло так гладко в царстве-государстве, как хотелось. И снова произносила она слова заклятия. И на мужа, у которого заклятия сначала ни с того ни с сего начали давать разовые сбои, а потом и вовсе заработали криво. И теперь уж на себя, убивая свою серость, сгнившую в Аду, которая оберегала покой непорочной дамы сердца, демонстрируя пред многими ее святость (спасибо матери сказать стоило!), как только обнаружилось, что и ее стражи время от времени вдруг отваливаются.
Так, несколько дней назад вошла в будуар припудрить носик — и вдруг зеркало наотрез отказалось отразить ее совершенную красоту… Как будто сердце обжали со всех сторон… Эдак даже при живой душе еще никому не удавалось снять с вампира маску, насылая на него через проклятого Проклятие.
Не то, чтобы маска… Встал человек у изголовья проклятого, помолился, поговорил с народом по душам — и вот он, свет красное солнышко. И открыт человеку — и закрыт. Плоть есть, а помыслы разве что только свои разглядят. Даже дядька Упырь не смог ничего объяснить. Не случалось такого ни на его памяти, ни тех, кто пережил войну с людьми. Самое смешное, что не было тому объяснения, проклятый повесился на том самом суку, на который Матушка указала. (Царствие ей земное и небесное пухом и мягкими подушками — Ее Величество перекрестилась). Кто мог достать его из Ада? Корпускулярно-молекулярная теория света исключала существование высших сил — человек был венцом творения, последнее совершеннейшее изобретение, перед которым и ангелы преклонялись. Сразу же, как только Спаситель, спасая их, вышел в люди и основательно сказал Аду нет, каждая тварь брезговала этим местом — и любым другим, где вампир не становиться положительной личностью. Вампиры уже давно не спали в гробах, или радуясь солнцу как есть, или притворяясь мумией и обматываясь бинтами, чтобы радоваться солнцу. Без маски вампиры являли себя миру тем, чем были — до умопомрачения живучий, обтянутый кожей скелет, с клыками, которым позавидовал бы оборотень. Такому из гроба не выходи!
