— Если бы я захотела переспать с ментом, — сказала она, улыбаясь своим мыслям, — у меня не возникло бы особых трудностей с выбором.
— А тебя никто и не удерживает.
Вера замерла от моей реплики, потом, возмущенно тряхнув копной своих непокорных волос, выпалила:
— И я никого не удерживаю. И вообще все время я просто дурачилась.
Протянув руку, я хотел дотронуться до ее руки, но она быстро отдернула ее.
— Извини меня, Вера. В последнее время я совсем развинтился.
Она тяжело вздохнула и молча посмотрела на Юрия, который понимающе кивнул и спросил:
— Мы что, должны все это выслушивать?
— Ну ладно, ладно. А помнишь, как я бывало говорил, что диссидент — это гражданин, который имеет мужество сказать вслух то, что другие держат лишь в мыслях. А ты обычно отвечал…
— Который имеет дурь, а не мужество, — перебил меня Юрий. — Отлично помню. Но я же шутил.
— Знаю, но иногда думаю, что, пожалуй, ты был нрав.
— Знаешь, ты просто с жиру бесишься, — взорвалась Вера. — Коммунисты ушли, демократы пришли, наконец-то у нас свободное общество, а ты все недоволен.
— Это потому, что все идет не так, как я думал.
— Позволь народу самому решать, как и что делать, Николай. А на перемены требуется время.
— Нет, это мне для перемен нужно время. Здесь большая разница.
— Для каких перемен? — осторожно поинтересовался Юрий.
— Для любых.
— Для любых?
— В первую очередь мне нужно менять стиль письма. Согласен? Как-то по-ходульному я пишу, получаются серые штамповки, и пристраивать такие очерки и репортажи становится все труднее. Писать так, чтобы достать аппаратчиков и они крутились, — работенка не из легких. Я никогда не писал ради денег, всегда казалось, что их хватает. Теперь же я только и думаю о деньгах, и каждый раз меня обсчитывают.
— Ну хорошо, — заметила Вера каким-то немного подхалимским тоном, — если говорить о работе, то, может, хватит жалеть самого себя, а лучше пожалеть других?
— Ты имеешь в виду газеты?
— Не прикидывайся таким несчастным. Ты зарабатываешь себе на жизнь достойным образом. Уверена, что Сергей дал бы тебе место не задумываясь.
— А я не уверен. Мне действительно прежде всего нужно в корне менять стиль письма. А после стольких лет твердой уверенности в том, что само предназначение журналистики состоит… — Тут я даже взмахнул руками, чтобы подчеркнуть свою неприязнь к прошлому предназначению журналистики. — Конечно же, я мог бы и без заказа написать кое-что о торговле наградами на черном рынке. Это было бы…
