— Надеюсь, дочь заявила о пропавших вещах отца?
— Разумеется, заявила. А как бы иначе мы узнали про награды? Она лишь глянула на пиджак и сразу же спросила, что мы с ним сделали. Поэтому я и взял его в качестве вещдока, иначе поступить не мог.
— И по нему видно, что убитый носил медали?
Хитро улыбнувшись, Шевченко сунул пиджак мне в руки.
— Сами смотрите.
Пиджак был сшит из прекрасной шерсти. Я внимательно осмотрел все места около лацканов и не нашел никаких признаков того, что к нему когда-нибудь прикалывали хоть одну медальку: не было ни потертостей, ни дырочек, ни разрывов, никаких следов.
— Извините, — сказал я, — но за вещдок пиджак принять не могу.
Тогда Шевченко открыл ящик стола и вынул оттуда увеличительное стекло.
— Посмотрите повнимательнее на подкладку. Вывернув пиджак наизнанку, я стал разглядывать подкладку из саржи, особенно там, где были нагрудные карманы. На складках и морщинах подкладки в ровный ряд вытянулись точечные проколы.
— Ну, видите? — не вытерпел Шевченко.
Посмотрев на него, я с унылым видом согласно кивнул.
— Дочь Воронцова говорила, что он с гордостью носил свои награды: три золотые звезды Героя Советского Союза, два ордена Красною Знамени, орден Ленина и другие боевые и гражданские награды статусом пониже, которые обычно носила половина депутатов Верховного Совета.
Пустота внутри меня начала расширяться, но тут мне в голову пришла одна мысль.
— А я так не считаю. Эти проколы вовсе не доказывают, что Воронцов носил награды в тот момент, когда его убили. Их могли снять с пиджака давным-давно.
— Браво, Катков. Очень хорошо. И я задавался тем же вопросом. Но у Татьяны Чуркиной на это был убедительный ответ — пиджак был совсем новый. По ее словам, всего несколько дней назад она сама помогала отцу перекалывать награды с одного костюма на другой.
Внутри у меня снова стало пусто и холодно, все заныло. Хотя Воронцова и убили, скандал, затрагивающий правительственных чиновников, похитивших государственную собственность на миллиарды рублей, обернулся заурядным разбоем. И ведущий репортаж, и серия продолжений, и продажа авторских прав иностранным информационным агентствам, полумиллионный гонорар, честолюбивые замыслы — все это рухнуло в одночасье. Но как сказал бы старший следователь, один конец все же не сходится с другим.
— А как насчет тех документов?
— Каких? Воронцова?
— Ага. Документов из Комитета по госимуществу. Их-то ведь тоже прорабатывали?
Складывая аккуратно пиджак, Шевченко ответил:
