— Еще как разбежались, да я их всех снова вернул.
— И чем же заманил?
— Просто решил вернуть все по-старому и хочу, чтобы чертовы пацаны это твердо знали, — пояснил он, кивнув на зал за стеклом. Затем спросил: — Ты действительно притащил какой-то материал?
Я кивнул и вынул из кейса отпечатанные страницы.
— Тут кое-что любопытненькое.
У Сергея даже брови вздернулись вверх.
Он уселся поплотнее на стуле, поднял очки на лоб и приступил к чтению. Глаза у него стали круглыми, зубы он крепко сжал и беспокойно заерзал. Минуты казались вечностью.
— Здорово, — изрек он, прочитав. — Сильно, в точку и потрясно.
— Спасибо за комплимент.
— Разве ты положительно относишься к такому замаскированному разбазариванию государственной собственности?
— Это Шевченко так относится. В самом деле, Сергей, ведь ни для кого не секрет, что Госкомимуществом заправляют коррумпированные элементы.
— Да, но ты же обеляешь и Воронцова, которого убили за то, что он собирался кое-кого вывести на чистую воду.
— Он руководил отделом МВД, осуществляющим контроль за Госкомимуществом. И он либо раскрыл махинации, либо сам был связан с ними. Речь идет о политическом скандале, а не о том, с какой стороны подходить к нему.
— Хорошо. Я не заинтересован в публикации материалов о рядовом уличном преступлении.
— Я тоже.
— Что, Шевченко работает вместе с тобой?
— Только со мной, если ты имеешь в виду это дело. Сергей понимающе кивнул головой и довольно рассмеялся.
— Я уже вижу материал, опубликованный в «Вашингтон пост» под кричащим заголовком: «БЫВШАЯ ГАЗЕТА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ РАЗОБЛАЧАЕТ ПРОГРАММУ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ ПРИВАТИЗАЦИИ».
— Для нас это обернулось бы немалой удачей. Но еще больше я заинтересован в том, чтобы увидеть такой заголовок в самой «Правде».
Сергей сгорбился на стуле, начал задумчиво раскачиваться взад-вперед, затем глаза его озорно блеснули, и он произнес: «УБИЙСТВО РАДИ НАЖИВЫ».
— Такого заголовочка в «Правде» прежде никогда не встречалось. — Я от удовольствия заржал, как конь.
Он тоже ухмыльнулся, затем водрузил на нос очки и схватил мои листы.
— Ну, а теперь поговорим о самом трудном, — сказал он стеснительно. — Материал, Николай, в самом деле сенсационный, но вот стиль — он какой-то… штампованный… ходульный.
— Штампованный?
— Да, да, в нем полно канцеляризмов, — Сергей употребил жаргонное слово, известное всем журналистам и обозначающее утяжеленную лексику, принятую у бюрократических чиновников в официальной переписке. — Вот у тебя, к примеру, «преданный и давнишний служака своего отечества» или «гнусный акт бандитизма». Кроме того, нужно отметить, что мы не просто полагаем, что Госкомимущество погряз в коррупции, а знаем об этом наверняка. Верно ведь?
