19.
На следующее утро я, кряхтя, как старый дед, забрал свою машину у Сигитаса из гаража и, выслушав его дружеские подначки по поводу внешнего вида, отправился в Нижние Шанцы, один из районов Каунаса, обязанный своим названием Наполеону. В 1812 году, 24 июня, французы в этом месте форсировали реку и встали лагерем на правом берегу Немана, отсюда и пошло название «шанцы», от французского chantier – двор, или от немецкого schanze – укрепление. Неподалеку от этого места есть высокий холм, который называют Наполеоновским; по преданиям, именно с его вершины маленький корсиканец и наблюдал за переправой. Кстати, в 1913 году, на столетнюю годовщину Отечественной войны, здесь побывал и Николай Второй. В конце девятнадцатого века при строительстве Каунасских оборонительных сооружений этому району была отведена роль промышленного, здесь разместились вагоноремонтные мастерские, фабрика скобяных изделий Вестфалия и несколько мелких заводиков. Теперь это грязный и унылый район с заброшенными казармами царских времён и застроенный частными домами. Здесь рядом с пышными новостройками спокойно соседствуют замшелые деревянные лачуги, вросшие в землю, словно они наблюдают грязными подслеповатыми окнами за сменой поколений и властей… Кажется, что эти домишки вечны в своей серости и нищете. Мой путь лежал в один из кварталов этого района, где поселились цыгане. Здесь торговали наркотиками, водкой и людьми, содержали шалманы и бордели, убивали ради двух литов и заключали миллионные сделки.
Ну да, как я и чувствовал, хлебом-солью меня встречать никто не спешил. Экие они, право слово, негостеприимные. Даже две цыганки неопределённого возраста куда-то пропали. Да что там они, даже вездесущей малышни – грязных разновозрастных детей – и тех не видно. Приехал, блин. Хотя нет, на крыльце одной из лачуг сидела старуха. Помните Бабу-ягу в исполнении прекрасного актёра Георгия Миллера? Вот именно – одно лицо. Тот же крючковатый нос, мохнатые обрывки седых бровей, удивленно взлетевшие вверх, волосатые бородавки, щедро усыпавшие длинный и узкий подбородок.
Я подошёл к ней, сидящей на низеньком стульчике, и присел на корточки.
– Здравствуй, бабушка. Скажи, как мне встретиться с вашим Баро?
Цыганка подняла на меня взгляд. Господи, если бы я не обладал умением их чувствовать, то принял бы её за исчадие Ада. Щуря от утреннего солнца подслеповатые глаза, она посмотрела на меня так, словно я был стеклянный.
