— У тебя такой мощный захват, — пробормотала она. — Будто ты вознамерился бросить меня на ковер.
«Или на сугроб», — хмыкнул внутренний голос.
— Кажется, я в тебя влюбился, — сказал Павел ей на ухо.
При этом он не знал, куда девать свой кейс, и потому опять стал прижимать к себе Наташу, но одной рукой, что получалось у него не слишком ловко. Наверное, она должна была как-то на его посыл ответить? Все-таки кормил-поил.
— Ты не обидишься, если я тебе кое-что предложу? — сказала Наташа.
Он сразу оживился и с надеждой посмотрел на нее.
— Не обижусь.
— В ресторане мне было неудобно говорить об этом, но теперь… Я бы хотела оплатить половину счета.
Она видела, как надежда в его глазах сменяется разочарованием.
— За что ты меня так?
— Видишь ли, я не могу отплатить тебе, к примеру, гостеприимством. Мы живем с мамой в однокомнатной квартире…
Все-таки не могла не соврать. Но вести сейчас к себе постороннего мужчину… да и вообще кого бы то ни было ей вовсе не хотелось.
— Это ничего, — горячо откликнулся он, — мы можем пойти ко мне в номер. Правда, я живу с оператором, но мы отправим его куда-нибудь погулять.
— Погода не для прогулок, — усмехнулась Наташа.
— Мало ли, пусть в баре посидит.
— Нет, давай в следующий раз. Мне еще маме укол делать.
Она сунула в карман Павлу пятисотенную купюру — из тех, которыми платила за ящик водки! — и осторожно прикрыла его рот ладонью, когда он попытался протестовать.
— Давай я хоть провожу тебя, — предложил он.
— Не надо, я уже почти пришла, — отказалась Наташа, — а твоя гостиница вон там. Видишь, огни светятся.
— Я бы и сам разобрался, — разочарованно буркнул он.
Генка Лукин, сосед Рудиной по лестничной клетке — не так давно именно ему пела дифирамбы Тамара Пальчевская, — любит напевать: «По-бабам! Пора-пора-по-бабам!»
Наташе можно петь что-нибудь вроде «Тарам-тарам-по-чужим-мужьям!».
Такое впечатление, что она шла по дороге, увидела открытый люк, а когда стала его обходить, провалилась в другой, точно такой же.
Наташе приснилось, что она сошла с ума. Случалось, и прежде ей снилось что-то несуразное, но она и спящая понимала: это сон. Теперь же во сне она понимала, что сошла с ума на самом деле.
Прежде всего два маленьких сувенирных паровозика, стоящие на книжной полке, вдруг стали ездить сами собой по вертикальной стене и при этом не падали. А по ее квартире ходил Генка Лукин в майке и трусах и расшвыривал в разные стороны ее немногочисленную мебель. Более мелкие предметы он сбрасывал в огромные дыры, которые почему-то появились в полу ее единственной многофункциональной комнаты. А мебель просто ломал быстрыми и резкими движениями.
