Мишка уже был в бункере, нашел и зажег спрятанные десять лет назад свечи и, вернувшись к тяжелой стальной двери следил за действиями Мокшина. Саша мягко опустил крышку люка, осторожно спустился по ржавым скобам и, спрыгнув на пол, осмотрелся.
— Здесь кто-то еще был, — после осмотра сделал вывод Мокшин. — И ящик под скобами.
— Может Грач оставил? — предположил Мишка.
— Зачем? Он и так достанет.
— Заходи, внутри тоже кое-что есть, — жестом руки пригласил Мишка.
На столике, посреди крохотной комнатки, стояла банка из под кильки с почти оплывшей свечой. В углу — пустое мусорное ведро, веник. Под кроватью лежал старый чемодан.
— Может, Грач оставил? — повторил предположение Мишка.
— Вряд ли. Он говорил, что пару лет сюда не заходил. А здесь смотри… на столе пыли нет.
— Тогда.
Мишка не договорил. Наверху послышался лязг поднимающейся крышки люка.
— Туши свет, — шепотом сказал Саша и встал сбоку от двери так, что если её открыть, то она его скроет. Мишка потушил свечу и пулей вылетел во вторую камеру дезактивации.
Крышка с лязгом легла на место. Кирзовые сапоги гулко шаркали по скобам лестницы. Кто-то спрыгнул на деревянный ящик, затем на пол и через секунду со скрипом открыл дверь в бункер. Тусклый луч фонаря скользнул по столу и нашарил огарок свечи. Спичка шаркнула по коробку, фыркнула красно-желтым пламенем. Мишка стоял в глубине дезакционной камеры и подглядывал в щель слегка приоткрытой двери. Пламя свечи осветило лицо фербийского ребенка.
Он, конечно, мог ошибаться, но, похоже, это и был Сверчок. Саша медленно закрыл дверь. Скрип, который она издала, словами описать трудно. Голова ребенка втянулась в плечи и медленно разворачиваясь он приготовился к самому худшему.
— Тук-тук, — сказал Саша на фербийском.
— Здрасььььте, — выдавил из себя парнишка и обернулся на вошедшего в другую дверь второго человека. Оба выхода были отрезаны.
Перед компаньонами стоял фербийский ребенок и испуганно вертел головой.
На вид мальчику было лет двенадцать, одежда изрядно поношена.
Мишка выставил на стол еще пару свечей, зажег их и сел на железный табурет.
— Здравствуй, мальчик. Как тебя зовут? — спросил он голосом инспектора по делам несовершеннолетних, который пытается втереться в доверие к беспризорнику.
— А-а вы кто? — немного заикаясь, спросил мальчик.
— Запомни, — наставлял мальчика Мишка. — Вопросом на вопрос отвечать имеют право только евреи. Ты еврей? — Нет, — почему-то вдруг испугался мальчик.
