Переодевшись, Мишка и Саша сдвинули тяжелую крышку люка. Та пропела характерным скрежетом.
— Давно я не слышал эту песню, — сказал Мишка, сдерживая внутри себя мальчишеское волнение, и нахлобучив шахтерскую каску первым исчез под Альвероном. Саша спустился следом за компаньоном, задвинув над головой крышку люка. Мишка уже стоял с включенным фонарём на каске и осматривался. Спрыгнув с железной лестницы, Саша включил свой фонарь, достал плоский планшет электронного навигатора со схемами лабиринтов городских коммуникаций.
— За десять лет устарели, — высказал Мишка скорее утверждение, чем предположение.
— Новые галереи понастроили.
— До «проспекта» дойдём, а там Грач новые файлы принесёт.
— Грач? Чтоб Грач решился.
— Он ничего не знает, — не дал договорить Саша. — Я только лишь попросил его принести файлы с новыми планами и всё.
— А кто вообще знает? Об этом деле? — Я думаю двое родственников и их телохранитель.
— Правильно. Чем меньше тем лучше. Ну что, пошли? — Пошли, — сказал Саша и выключил планшет навигатора.
Пара лучей желтого света прыгали по стенам и хлюпающей под ногами жиже.
Цвет её разобрать было тяжело, но что-то подсказало, что его нет в спектре ни Земной, ни Фербийской радуги. Шли молча. У выхода на «главный проспект» Саша отстранил Мишку в сторону и первым вышел из трубы. В условленном месте стояли двое. Мишка затаил дыхание и полностью превратился в слух.
Саша шел медленно широким уверенным шагом. Его правая рука лежала в кармане брезентовой куртки и большим пальцем снимала «Вальтер — П-388» с предохранителя.
Двое неизвестных стояли у разных стен галереи и тоже были готовы к любым неожиданностям. Тот, что находился слева, руками опирался на двухметровый шест и непринуждённо смотрел на подходившего человека, освещенного тусклым светом дежурных фонарей. Второй левым плечом подпирал стену и стоял, развернувшись вполоборота. Правая его рука еле заметно заходила за спину, точнее за ногу, и сжимала шейку старого обреза. Палец медленно лёг на спусковой крючок.
Саша понимал, что обстановка под Альвероном сейчас очень нервная и старался не делать резких движений. А кода он признал Грача, то как бы вроде пароля тихо запел куплет из любимой в юношестве песенки: — Жи-ла бы-ла де-воч-ка, са-ма ви-но-ва-та-я.
— Нож-ки сим-па-тиш-ны-е, глаз-ки глу-по-ва-ты-е, — закончил фразу Грач.
Ильич отстранился от посоха и расслабился. К ним подходил друг.
— Здорово, кроты, — улыбнулся Мокшин.
