— Ну, что скажешь, Тыковка? — обратился он к Эмилю. — Видал, как дела делаются? Человеческая природа подобна реке, она никогда не меняется, и по-настоящему мудрый человек построит на берегу этой реки мельницу, чтобы слабаки и ничтожества вращали ее колесо. Страх, жадность и зависть — вот три кита, на которых стоит мир.
Эмиль, отдуваясь и пыхтя под своим плащом, издал какой-то слабый звук, который вполне можно было истолковать как знак согласия.
— И, конечно, для тебя это был знаменательный день, не правда ли? Ты наконец бросил вызов солнечному свету и убедился, что все не так уж страшно… Эй, осторожнее, смотри, куда идешь!.. — добавил Голеску, когда Эмиль едва не врезался в дерево. Схватив мальчугана за шкирку, он вернул его на тропу. — Ничего, мы уже почти пришли. И все же согласись, Эмиль: тебе очень повезло, что я появился в твоей жизни, которая была такой однообразной и убогой… А ведь сегодня ты открыл для себя только маленький кусочек большого мира!.. Ну ничего, завтра мы с тобой продолжим наши исследования, это я тебе обещаю!
Так они и поступили — лишь перенесли свои изыскания на другой край долины, откуда ветер доносил сильный запах аммиака, что указывало на наличие других птицеводческих ферм. Они как раз свернули с дороги на короткую подъездную дорожку и, прислушиваясь к яростному лаю огромного мастиффа, ждали появления хозяина птичника, когда Эмиль вдруг пробормотал:
— Лошадь…
— Это не лошадь, а просто очень большая собака, объяснил Голеску и приподнял шляпу, готовясь заговорить с крестьянином, который наконец показался из-за сарая.
— Добрый день, господин. Позвольте представиться, мое имя… — Только теперь Голсску расслышал топот конских копыт. На лбу его выступила испарина, «о он только улыбнулся еще шире и продолжил как ни в чем не бывало: — Мое имя — доктор Милош Кретулеску из Министерства сельского хозяйства, и я…
Стук копыт приблизился, донесся с дороги возле поворота иа подъездную дорожку и стал удаляться. Однако не успело сердце Голеску вернуться к нормальному ритму, как грохот копыт смолк, а потом снова возобновился. Лошадь развернулась и теперь двигалась обратно.
— Я приехал в ваши края, чтобы содействовать исполнению желания принца Александру, который намерен…
— Эй!
— Прошу прощения, это, видимо, меня… — пробормотал Голеску и, обернувшись, сразу увидел Буздугана Лилиу. Крестьянин-птицевод, низко пригибаясь к шее лошади, чтобы не задеть головой ветви деревьев, нависавших над подъездной дорожкой и дававших благодатную тень, шагом ехал к нему.
