— Почему вы пришли ко мне? Ведь Кир сильнее меня. Гораздо сильнее. И он воин, а не политик. — Мой голос сух и бесцветен, мне совсем не обязательно знать ответ на этот вопрос, но я тяну время, чтобы скрыть свою боль и своё смятение.
— Гранд просил за тебя. Разве его верные слуги не должны стремиться сделать правителю маленький подарок?!
Мой Лорд… Мой Среброволосый Милорд, как же ты глуп. Разве ты забыл, что свобода для меня дороже жизни?! Неужели ты решил, что я безропотно пожертвую своим разумом, своей душой, ради жизни, которая мне уже давно опостылела?!
— Твой ответ?
Идиот. Они все идиоты. Уничтожать носителей знаний, недоступных, уже почти полностью утраченных… Терять кусочки своего мира… Неужели они не понимают?!..
Нет.
— Нет, — повторяю я свои мысли, медленно поднимаясь. — Вы думаете, что раз не смогли провернуть это как официальный заказ Гильдии, то как выкуп жизни это будет действеннее? Зря.
Поднимаюсь и смотрю ему прямо в глаза, браслет на запястье раскаляется. Останется шрам, но ничего, на моём теле их много. Даже высокая регенерация Чародеек не в силах справиться со всеми ранами. Сила бьётся в моей груди, раздирая меня на части, требуя обрушить на отче весь мой гнев, всю мою застарелую, тщательно культивируемую на протяжение пяти кругов ненависть. Я смотрю на него. Пристально, давая разглядеть кровавые огоньки в моих глазах. Браслет с трудом сдерживает мою силу. Скорее, он отрезвляющей болью удерживает разум от соскальзывания в боевой транс. Отче сжимает тонкие губы и начинает бормотать себе под нос… заклинания? Настороженно прислушиваюсь. Нет, всего лишь бессмысленная бормоталка, обращение к их Всеединому. Неужели он действительно сможет докричаться до бога? Это не удаётся даже высшим жрецам храмов, ведь сила богов нужна нам больше, чем богам наше преклонение.
Неконтролируемое бешенство уступает место подозрительному любопытству.
— Что ты делаешь?
Отче сбивается и смотрит на меня. Внешне я уже само спокойствие, и он решается ответить.
— Молюсь, дочь моя, — ррр… как же меня бесит такое обращение… Он постепенно смелеет, — Тебе тоже следует молится за спасение своей души… И на тебя снизойдёт неописуемая благодать…
Злобно усмехаюсь. Душа… Я с трудом понимаю, что это такое, но быстро выстраиваю примерную концепцию. Иначе я не смогла бы держаться около шести кругов на своей должности, увы, бывшей. Это, конечно, интересно, но… глупо. Для нас душа — это суть человека, неотделимая от него, единственная в своём роде, все знания, весь опыт, накопленный в течении жизни. Чувства, эмоции, мысли, мечты. Для них — всего лишь моральный облик человека, оценка его поступков и мыслей, производимая по непонятным мне критериям. Я даже бы объяснила отче, в чём они ошибаются, но к моим словам не прислушаются, а холодный гнев всё ещё подталкивает меня на о-очень неразумные поступки.
