— Да будет тебе, Фрол. Главные храмы не в Москве, а в монастыре Святой Троицы.
— И похороненный там Сергий, — сказал Федор, приказчик Петра Емельяновича, — поговаривают, по сей день много чудес совершает. И сам государь там часто бывает.
— А я слышал, — сказал Егор, — что в монастыре есть такой медный котел, в котором варится еда для паломников и прихожан. И сколько бы народу ни пришло, много ли, мало ли, еды всегда остается столько, чтобы и монастырская братия сыта была. И никогда не бывает недостатка или излишков.
— Прямо как манна небесная, — сказал Стас.
— А при чем тут манна-то? — удивился Петр Емельянович. — В котле-то люди кошеварят.
— В Исходе сказано, что когда Моисей водил сорок лет свой народ по Синайской пустыне, питались они манной небесной. По виду вроде как наш иней, а вкус — как у хлеба с медом. И сколько бы каждый ни собирал ее, не было такого, чтобы кто-то собрал больше, чем ему было нужно, или меньше.
— Во как, — качнул головой Федор.
— В Синайской пустыне растет такое растение, — продолжил Стас, — дикий тамарикс называется. На его ветвях живут маленькие насекомые. После них остается сладковатое вещество, которое местные жители и сейчас едят под именем манны небесной.
— Вона как, — снова подивился Федор.
— Станислав все знает, — сказал Фрол Емельянович и улыбнулся. — Я его иногда даже боюсь.
— Все знать не может никто, — улыбнулся Стас.
— А попов послушать, так они вчера с Богом разговаривали, — сказал Егор.
— Он им сказал, что нам всем гиенна уготована, а они — прямиком в рай.
— Ну да, — согласился Федор. — С их-то пьянством и жадностью только проповеди читать.
— За такие-то слова и колесовать могут, — сказал Петр Емельянович.
— Бог-то он есть, но и попы своего не упустят, — как будто оправдывался Федор.
— Попы такие же люди, как все. И жить им на что-то надо. Да и люди-то бывают, — сказал Петр Емельянович и посмотрел на брата, — своего не упустят.
— Точно, — улыбнулся Фрол Емельянович. — Помнишь, с янтарем два года назад…
Как ты тогда ловко все обтяпал?
— Я обтяпал… — усмехнулся Петр Емельянович и посмотрел на Станислава.
— Я купил янтарь… правда, дешево купил. Цена на него в тот месяц упала.
Не знаю почему, но упала. Посидел, прикинул. Если, думаю, наглеть не буду, накину свой интерес, и все то быстро смогу продать. Так и получилось.
Товар интересный, красивый камень янтарь, цена подходящая. Вот люди и начали брать. Я же не виноват, что купчишки решили, что янтарь будут так же, как хлеб, покупать. И они поперли! Все кому не лень в Москву янтарь повезли. Кто пуд, кто десять. И тут оказалось, что сколько я янтаря привез, его столько и достало. А купцы его все везут и везут. А кому он здесь нужен? А серебро-то потрачено. Прошел месяц, второй, третий. У купцов, конечно, серебро было не последнее, но чо ж его в землю зарывать? Они и начали продавать янтарь, чтоб хоть сколько выручить. Смотрю, цена уже приближается к той, которую я иноземцам платил. Надо брать, думаю, и везти обратно. Привез. А янтарь опять в цене. Так я снова в прибыли.
