— Это точно, время другое, — согласился Сергей.
Он поставил сковороду на плиту и включил газ. Тут его окликнул женский голос, и Сергей вышел из кухни.
Стас посмотрел на девочку, сидевшую на корточках и гладившую лакающего молоко котенка. Его тощенький хвостик торчал в потолок антеннкой. Стасу вдруг стало гадко. Ведь он на самом деле забыл про старика. А профессор всегда был одинок. Одиночество само по себе очень страшно, а одиночество в старости страшно вдвойне. Начинаешь понимать, что твои дни, месяцы, пусть даже годы, сочтены. Ты никому не нужен, потому что не можешь ничего дать. Это все, конечно, громко звучит — борьба со злом во вселенском масштабе.
Можно возвыситься в своих глазах до уровня Георгия Победоносца. Но почему-то никто не замечает зла рядом с собой. Обычного, бытового зла, которое происходит в двух шагах. Гораздо проще разглагольствовать на темы «кто виноват и что делать», но при этом не делать ничего. А чаще всего и сделать-то надо не так уж и много. Изменяя всего лишь себя, мы изменяем целый мир.
Стас не успел заварить чай, как вернулся профессор. Он был очень рад сидеть за одним столом со своим учеником и пить чай с вареньем. Стас это заметил, и ему снова стало стыдно. Старику и нужно-то было совсем немного: чтобы ему хотя бы изредка звонили.
Вовке же здесь, похоже, понравилось. Он улыбался профессорским шуткам, рассказам из преподавательской и археологической практики. И чай был каким-то особенно вкусным…
— Андрей Борисович, я вас очень прошу, не увлекайтесь походами в музей.
— Станислав, но он же не граф Монте-Кристо, — удивился профессор. — Не сидеть же мальчику в заточении. Иногда надо и воздухом подышать.
— Конечно, надо, — согласился Стас. — Только все же лучше, чтобы Вовка поменьше бывал на глазах у посторонних.
— Но…
— Андрей Борисович, позже я вам все объясню, — улыбнулся Стас.
— Ну что же. Дома так дома, — согласился профессор. — Мы и дома найдем чем заняться.
Через час Стас ушел. Главное было сделано, какое-то время Вовка будет вне игры. Стас не хотел рисковать и поэтому решил спрятать его у профессора.
Здесь его точно никто не найдет. И как же все-таки гадко, что поводом для визита к старому учителю была необходимость в его помощи.
Топорков шел на работу с больной головой, сутулясь и глядя себе под ноги.
Вот уже третью ночь у него не получалось нормально заснуть. Вчера он еще раз перерыл все материалы, которые ему удалось собрать о поезде и культе.
