Тогда она обошла со всех сторон дом — окна оказались затянутыми прозрачной пленкой, достаточно плотной, но вовсе не железобетонной. Она схватила кирпич из рядом стоящего штабеля и ударила по окну, с мстительным удовольствием слыша, как осыпается разбитое стекло и писклявый женский голос вопит в трубку:
— Милиция! Милиция!
Я вполне представляла разъяренную Татьяну с кирпичом в руке, разрывающую пленку подобно киношному монстру. Кирпичом она успела лишь приложиться к голове неверного супруга, как приехали работники правопорядка. Наверное, они были поблизости, а вовсе не возле праздничного стола.
Тогда среди ночи нам позвонил Танькин муж и жалобно проблеял, что жену забрала милиция, а он звонит нам из травматологии.
Едва я рассказала о том Артему, как он выскочил из-за праздничного стола — у нас тоже были гости — и помчался выручать мою подругу. У него, к счастью, работал в милиции друг, с которым они когда-то служили в морской пехоте.
Он привез к нам домой Татьяну, полностью растерявшую всю свою воинственность. И даже пришедшую в ужас при мысли о том, что она натворила.
Я отпаивала её валерианкой, а потом дала снотворное, которое как-то забыла у нас моя мама, и Таня проспала почти до двенадцати часов дня.
Она и раньше неплохо относилась к Артему, а после случившегося испытывала к нему особое чувство благодарности. Артем и не знал, что её союзничество зачастую гасило мои самые сильные раздражения в адрес мужа, а от маминого ярлыка "простой шофер" она просто выходила из себя. И однажды даже разругалась с моей родительницей.
— Между прочим, Галина Аркадьевна, вы не помните, как Белка бросала универ? Просто перестала ходить на занятия и все.
— Был такой прискорбный факт в Белочкиной биографии, — вздохнула мама.
— И кто заставил её вернуться?
— Я, — довольно покивала моя родительница.
Она ещё хотела что-то сказать, но Татьяна перебила её не очень вежливо:
— Это вам так кажется, Галина Аркадьевна! На самом деле ходить на занятия заставил Беллу её муж.
— Надеюсь, ты говоришь это не серьезно? — высокомерно поинтересовалась мама. О, она умела ставить на свое место как зарвавшихся подчиненных, так и излишне самоуверенных молодых людей.
Но Танька моя тоже была не лыком шита. В газете она работала репортером, а в качестве хобби печатала критические статьи, такие хлесткие и ядовитые, что молодые литераторы переиначили её фамилию Шедогуб на Душегуб. Кличка будто приклеилась. Так Татьяну теперь звали даже друзья.
