Как добрые эсхатологические примеры, противоположенные "знамению последних времен", приведу несколько историй из моей иерейской практики. Вначале написал священнической, но затер "делитом", как-то показалось выспренно и обусловлено. Нет, именно "иерейской", будничной, "пресной" и непраздничной.
Пришел соборовать бабушку "болдинской осенью", в провинциальном дождливом скучном октябре. Жила она на седьмом этаже, в левом от лифта малосемейном боксе, совершенно одна. Дети есть, но живут далеко и о матери ничего не знают. Своих проблем хватает! Вероятней всего приедут только на похороны, да и то только по случаю: а как там комнатенка? В официальных бумагах ее место проживания нарекалось как семейное общежитии. Хотя, как раз "семейных" можно было на одной руке пересчитать, в основном большей частью в доме тянули, доживали свой скорбный век одинокие, опустившиеся старики и аккуратные старушки.
Комнатка метров 12, кухонька, совмещенный санузел. На старом черно-сером телевизоре я увидел фотографию Есенина в деревянной рамочке, да еще и украшенной голубой чистой ленточкой. Старушка махонькая, веселая. Сидит на диване, от волнения (первый раз на 87 году своей мимолетной жизни приготовилась к Причастию!) болтает ногами, как первоклассница. Ноги короткие, по полу только слегка каблуки туфель шаркают. Нарядилась скромно по такому праздничному случаю. Мне радостно, ждала, значит. Я расчистил от старых газет и лекарственных склянок столик, застеленный клеенкой с большими цветами, такими большими, словно они произросли из Райского сада, и, ставя на него из требного ящика необходимые вещи для соборования, грубо (по сравнению с тем, что будет совершаться), то есть деликатно, как только могу, спрашиваю:
— Бабушка, а Вы раньше учительницей работали?
— Не, я на заводе, шлифовальщицей была, — ответила, и губу закусила.
— А это кто у Вас на фотографии, что на телевизоре стоит?
— Это, — важно отвечает, — писатель.
— Вот как. Сегодня редко кто фотографию писателя в рамочку, да еще на телевизор ставит.
— А он хороший был человек.
— А как писатель?
— Он хороший был писатель.
— А что писал?
— А стихи.
— Хорошие стихи?
— Очень хорошие.
— Вот как получается у нас. Хороший человек был хорошим писателем и писал на удивление хорошие стихи.
— Вот так и получается. Его Сергеем Есениным зовут. Но сегодня его, как Ленина, тоже помаленьку забывают.
— А как он жил-то, тоже хорошо?
Старушка заерзала на диване, хотела что-то сказать, но отмолчалась. Однако я не сдавался.
