Иван Кириллович силился вспомнить имя старца, который предсказал то, что волновало Ивана Кирилловича сейчас; руки дрожали, сильно билось сердце, его всего лихорадило и он хорошо понимал, что вспомнить имя предсказателя ему уже не дано, и всем своим немощным телом вдруг ощутил дикую усталость от своей последней прогулки.
Мария Игнатьевна открыла дверь; она была сильно встревожена долгим отсутствием Ивана Кирилловича и уже собиралась отправиться на его поиски.
Увидев супруга, сильно взволнованного, мокрого и продрогшего, она лишилась дара речи, но потом собрала остатки сил и тихо вымолвила:
– Ваня! Прошу тебя, успокойся! Мы не должны сегодня так волноваться.
Но глаза Ивана Кирилловича сверкали, руки дрожали.
– Маша! Машенька! Я всё больше убеждаюсь, за свою судьбу народ должен отвечать сам! – почти прокричал Иван Кириллович.
– Конечно, конечно, ты прав, Ванюша! Снимай-ка скорей одежду – я обсушу тебя.
Мария Игнатьевна раздела Ивана Кирилловича, отправила его в ванную, обсушила, переодела и пригласила к столу.
На столе, застелённом белоснежной скатертью, стоял приготовленный ею в последний раз обед – дымящиеся тарелки с борщом.
Иван Кириллович сидел за столом ровно и прямо, лишь слегка склонив вперёд голову, и тихо серебряной ложкой размешивал борщ – Мария Игнатьевна подлила густой сметаны.
– Маш! Иногда проснусь ночью и думаю, думаю – может всё и возродится вновь. Как ты-то думаешь, Маш?
– Ты ночью просыпаешься, а я и заснуть не могу – мучение, да и только.
– Ежели бы все да разом! – глядишь, дьявольская аура и отступила бы. Маша, просто русский народ не может без идеи, без вождя, без указующего перста. Нужен вождь! Нужна идея!
– Ты прав, Ваня. И сегодня, именно сегодня, мы должны с тобой верить во всё лучшее. Именно сегодня – так будет легче…
Мария Игнатьевна встала, сходила на кухню и подала любимые мужем блинчики с мясом, и налила зелёный чай.
– Машенька, если бы ты знала, как я люблю эти твои блинчики…
– Как же не знать, дорогой мой… Уж более полувека пеку их и вижу, как ты их ешь. Как же не знать...
Мария Игнатьевна пошла на кухню и, как и всегда, тщательно вымыла тарелки, думая об одном – человек рождается, чтобы умереть: из небытия в небытие… И не деньги делают его жизнь счастливой, совсем не деньги. Счастье – в другом, совершенно в другом. Абсолютно… Она вот – Мария Игнатьевна – была счастлива, и всю жизнь делала всё, чтобы и Иван Кириллович был счастлив.
