Образ змеи в поэзии Юрия Кузнецова наделен значениями, схожими с теми, какие имеет этот образ в мифологии. Во-первых, для Кузнецова змея – хтоническое существо, появляющееся из глубин или внезапно оживающее и угрожающее гибелью всему мирозданию – "И со свистом из мёртвой трубы выползает змея роковая... Опоясала небо змея – волчья шерсть поднимается дыбом" ("Пепелище, 1942"), "Древний посох стоит над землей, окольцованный мёртвой змеей. Раз в сто лет его буря ломает. И змея эту землю сжимает" ("Посох"). В этом контексте образ змеи тождествен архетипу "змея у корней мирового древа".
Во-вторых, в поэзии Ю.Кузнецова змея иногда символизирует женское начало, в облике этого начала она являет собой нечто заведомо ненужное, отвлекающее: "Бокал обвит змеиным женским телом, стряхни змею! Займёмся русским делом" ("Здравица"). Наконец змея может представать в качестве исполнительницы приговора тем, кто нарушает табу, и одновременно в качестве проводницы в иные измерения, в сакральные миры – "Людям снилась их жизнь неуклонно, снился город, бумаги в пыли. Но колёса всего эшелона на змеиные спины сошли. Всё сильней пассажиров шатало, только змеи со свистом ползли. Незнакомая местность предстала, и змеиные травы пошли" ("Змеиные травы"). В этом случае наказание и переход в иную реальность совпадают – самодовольные представители не-мифо-реальности наказаны перемещением в "незнакомую местность", в "иные пространства". Следует заметить, что пассажиры исчезнувшего поезда – не сознательные нарушители того или иного табу; они наказаны только за то, что являются "людьми современности" и как "люди современности" могут мыслить только в категориях "не-мифо-реальности". Юрий Кузнецов переосмысливает архаический миф в духе романтизма. Если в парадигме мифа правильное и неправильное осуществление Ритуала – два возможных варианта поведения человека, то в парадигме романтизма неправильные действия по отношению к Сакральному являются абсолютной нормой поведения "людей современности". "Люди современности" лишены возможности выбирать тактику действий по отношению к Сакральному. Современность, цивилизация обрекают их на нарушение Ритуала, следовательно, судьба тех, кто живёт в условиях современности, решена изначально. Повод для их наказания – не неверный выбор, не поступок, а сам факт причастности к цивилизации.
В свете этих обстоятельств можно определить ответ на основной вопрос, встающий перед каждым читателем поэмы "Змеи на маяке": чем заслужил свою страшную участь главный герой поэмы – врач Пётр, который "час и место выбирать умел, со вкусом одевался, мало ел, с полслова понимал..." и попросту не успел совершить ни одного неподобающего поступка? Только тем, что он причастен к нынешней цивилизации – и к человеческому роду вообще. В кульминационный момент появления змей на маяке Пётр восклицает, обращаясь к себе: "Твоё тепло, о боже, притянуло это зло!" Это – ключевые слова поэмы. Но что они означают? Пётр "тёпел", как лаодикийцы из Апокалипсиса, то есть – "ни холоден, ни горяч", равнодушен к миру, непричастен его делам и именно поэтому навлекает на себя кару? Можно принять данное толкование. Но, на наш взгляд, гораздо продуктивнее было бы обратиться к иным коннотациям слова "тёплый": "тёплый" означает – "теплокровный, принадлежащий к человеческому роду, живой". Именно это качество героя кузнецовской поэмы "притянуло" к нему змей.
