В строю замечаю, с улыбкой, смешенье полов.
Всей этой белой гвардией
командует негритянка.
Невзирая на цвет кожи, пол и рост,
все кадеты выведены из икры доктора Спока.
На обед картофель сладкий, будто побил мороз,
есть противно, хотя и знаю – он маниока.
Мы здесь на шоу под девизом
"Френд – разоружись!"
Но Бог войны не стал безопасным,
став бесполым.
Янки убеждены, что продолжится жизнь,
не нашей лаптою, а их бейсболом.
КОРМЛЕНИЕ БЕЛОК В СОКОЛЬНИКАХ
Под сосной среди хвойного зноя
оказавшись, невольно молчишь.
Вон застыло семейство смешное:
мать, отец и глазастый мальчиш.
Запрокинуты ждущие лица
всех троих неподвижных гостей.
Видно, как напряженье струится
из приподнятых кверху горстей.
Наконец, суетливо и мелко,
что-то в кроне шуршит, а потом
на коре появляется белка
с недоверчиво-пышным хвостом.
Размышляя над каждым движеньем,
применяя то шаг, то прыжок,
опускается за подношеньем
небольшой, но реальный божок.
И когда из ребячьей ладошки,
что застыла под кроной густой,
белка ловко царапает крошки,
мальчик светится как святой.
***
Войско покидает Пеллу, царь впереди.
Матери и жены застыли, так же как эта арка.
Ты стрела времени, Александр, ну что ж, лети!
Греция заканчивается палубами Неарха.
Флот торжественно снимается с якорей.
Он заполнен не только фалангами
и Буцефалами.
Тут каменщики, плотники, куча лекарей,
и геометры, и землемеры,
и Зевсы уже с пьедесталами.
Будущим нагруженные суда,
веслами царапают мрамор моря.
Александру – пусть впереди лишь одна вода –
видятся миражи Дариева нагорья.
Утренним бризом колеблется царский плащ.
Мойры сплетают нить, которая все связует.
Будущее неотвратимо, плачь, Азия, плачь!
Тебя не просто разгромят, но и цивилизуют.
Ты уже проиграла, тебе это ясно самой.
Имя врага – Александр – это раскаты грома.
Он судьбоносен, он всю Элладу везет с собой.
И лишь Аристотель остался дома.
***
Пустынней весеннего дня не бывает пустыни,
ни в мыслях, ни в воздухе ни одного витамина.
Старухи сидят у подъезда, такие простые…
Тоска подступает и медлит, и медлит как мина.
