школьной моей мечте?
Открытие Хлебникова
И – всё изменилось. Корова
полем свой короб влекла,
исполненный млека
и всякого влажного блага,
лопнуть готовый,
чтоб солнцем излиться на травы –
отверстые ветру и света врата,
творенья цветов и корней,
буравящих норки
и верноподобных зверью полевому,
чьи тропы – плетенье племён
и азы языка,
где имя имати и слова веслом
пенить бытийные воды,
вскачь запуская
времени веретено…
***
Спелое солнце
висело на ветке.
Пели оконца
весёлую "летку".
Гегеля томик,
Гёте и Манна.
Не было в доме
боли обмана.
И на картине
кисти Ван Гога
шли вы, как тени,
к истине Бога.
***
У страны моей – не судьба.
У страны моей – благодать.
Только нефть залила хлеба.
Только газ не даёт дышать.
Не паши, не сей и не жни,
не люби, не рожай, не строй!
Голубые гудят огни
по развалинам русской Трои.
Что же Господа я прошу,
если прежде даны в ответ
и рубцовской берёзы шум,
и рублёвской Троицы свет?
***
С ветерком в "мерседесе"
по Рублево-Успенке
под Высоцкого песни
и Жванецкого пенки.
От Чукотки до Бреста –
обручей не разжать –
бродит русское тесто
на еврейских дрожжах.
Не мукой – мукой с кровью
захлебнёт через край
небо мира иного…
Здесь мы – хлеб.
Там мы – рай.
***
Не говори: "Мы канем
в небытие без боли".
Был я лежачим камнем,
был я и ветром в поле.
Слово мое у Бога
шло сквозь огонь и воду,
не разбирая дороги,
не вызнавая броду,
чтоб по следам слагалась
жизни простая повесть:
вся, до конца от начала, –
с верой,
надеждой,
любовью…
Александр Костюнин КОЛЕМЖА
Посвящается сыну Леониду
Белое море.
Уже от самого названия веет чем-то далёким, суровым. Произнесу эти слова торжественно – и будто холодная сыпь солёной морской волны обдаст с головой.
Туда, на северные острова, поехал я в начале ноября со своим приятелем Сергеем Буровым на лосиную охоту.
В Беломорье все мужики морехоцци. Вот к одному из них, Савве Никитичу Некрасову, в Колежму, мы и отправились.
