трофеи не приносят людям счастья.
И сдан Берлин, и мерзнет град за градом.
Мой ангел, тебе надо возвращаться.
Но кто ж вернет нам наших серафимов? —
Старинные иконы и оклады
я вижу всюду в антикварных лавках
но счастья нет у немцев и у финнов…
***
Я маме неподвижной
чай с медом и бисквит
несу, и что я вижу —
она сама сидит!
Не вымолвить ни слова,
не чудится ли мне?—
впрямь всадница Брюллова
на скачущем коне.
Врачи по-философски
сказали:
— Ей не встать.
А вижу стан высокий
и северную стать
Два санитара с матом
внесли её домой —
ту, что солдат когда-то
в больнице фронтовой
аж на себе носила,
не требуя оплат.
Есть подлость, но не сила
у нынешних ребят.
В такой мороз суровый,
когда на душах лёд,
ты победила снова,
как в сорок пятый год.
БЫВШИМ
У вас оскудеет словарный запас
скоро,
и вы не найдете в положенный час
слово,
и вам не откроется святость молитв
наших,
а грянет гряда ливней злых, неродных,
cтрашных.
Скорее домой, дуралеи, из стран
топких.
Спасение здесь и прощение здесь
только.
И нам одиноко без ваших сердец
трезвых,
там ваши могилы народ обойдет
резво.
***
Уезжают русские красавицы —
наши женщины — лучшие в мире,
Уезжают русские ученые —
наши мозги — лучшие в мире.
Уезжают русские художники —
наше искусство — лучшее в мире.
И только русские чиновники
никуда не уезжают —
их могут терпеть только в России.
***
Володе в Венеции
В мою душу,
замерзшую на русском Севере,
капни несколько строк о горячем солнце,
которое согревало тебя
недалеко от Венеции
и раскрашивало твои сны в цвета
итальянского неба.
Выпей за меня, вечно простуженную,
несколько глотков тосканского вина
и передай привет той, кто протянет тебе бокал
уже безразличным жестом.
***
В темно-синем окне
отражается белое облако,
блеск последнего льда
и движение первой волны.
В темно-синем окне
я не вижу любимого облика,
но открылся мне мир
с самой светлой своей стороны.
