А сын, прижав к груди живой комочек,
Глядит в глаза… (Запомнил восемь строчек,
Что я любимой кошке посвятил.)
Как хорошо, что сын мой дорожит
Комочком грязной шерсти… Не напрасно
Я жизнь люблю неистово и страстно,
Не ставя ни во что уменье жить.
В окно стучат ночные мотыльки.
Творит луна приливы и отливы.
Котёнок спит, а рядом спит счастливый
Поэт, не написавший ни строки.
***
Скоро утро. Тоска ножевая.
В подворотни загнав тишину,
На пустой остановке трамвая
Сука песню поёт про луну.
Вдохновенно поёт, с переливом,
Замечательно сука поёт.
Никогда шансонеткам сопливым
До таких не подняться высот.
Этот вой, ни на что не похожий,
Этот гимн одинокой луне
Пробегает волною по коже,
Прилипает рубашкой к спине.
Пой, бездомная, пой, горевая,
Под берёзою пой, под сосной,
На пустой остановке трамвая,
Где любовь разминулась со мной.
Лунный свет я за пазуху прячу,
Чтоб его не спалила заря.
Плачет сука, и я с нею плачу,
Ненавидя и благодаря.
***
Стало страшно читать и писать,
К нелюбови людской прикасаться —
Потерявший желанье спасать,
Обретает желанье спасаться.
Спит дочурка, спит маленький сын.
Ночь звезду за звездой зажигает.
Разжигаю стихами камин.
Мне жена помогает.
***
Империя не может умереть!
Я знаю, что душа не умирает...
Империя — от края и до края —
Живет и усеченная на треть.
Оплаканы и воля, и покой,
И счастье непокорного народа.
Моя печаль — совсем иного рода,
Она созвучна с пушкинской строкой.
Пусть звякнет цепь, пусть снова свистнет плеть
Над тем, кто воспротивится природе...
Имперский дух неистребим в народе,
Империя не может умереть!
***
Петь не умеешь — вой.
Выть не сумел — молчи.
Не прорастай травой,
Падай звездой в ночи.
Не уходи в запой.
Не проклинай страну.
Пренебрегай толпой.
Не возноси жену.
Помни, что твой кумир —
СЛОВО, но не словцо...
И удивленный мир
Плюнет тебе в лицо.
***
По черному — белым, по красному — черным
Рисует мой сын. Содрогнулась душа.
За все, что мне раньше казалось бесспорным,
