Весь класс моментально затих — как всегда при строгом обращении — ив течение получаса сделал всю работу. Когда прозвенел звонок на перерыв, я всех выпроводил, чтобы остаться одному.
— Ну ладно, Томис, — сказал я. Можешь превращаться назад.
Ничего не случилось.
Сначала я думал, что он дуется на меня, но прошло время, и я стал подозревать серьезные неполадки.
Я пошел в кабинет директора.
— Слушай, — сказал я, — только что я превратил Томиса в садовую тачку и не могу вернуть его обратно.
— Уф, — сказал директор и уставился на бумаги, разбросанные по всему столу. — Ты что, очень с этим спешишь?
— Нет, — сказал я. — И все-таки немного неприятно.
— А что это за Томис?
— Такой надутый нечесаный шалопай, вечно сопит и жует жвачку.
— Рыжий?
— Нет, это Сандерсон. А у этого волосы черные и как воронье гнездо.
— А, знаю его. Ну ладно. — Он посмотрел на часы. — Может, притащить сюда этого дружочка через полчасика?
— Хорошо, — сказал я.
Я слегка призадумался, пока поднимался по лестнице в учительскую. Танглоу заваривал чай; я посмотрел на него и вспомнил, что он занимает какой-то пост в Союзе.
— Послушай, — сказал я ему, — а что, если я заплачу взносы?
Танглоу осторожно опустил чайник:
— Что ты натворил? — спросил он. — Вышвырнул ребенка из окна второго этажа?
Я прикинулся обиженным:
— Просто я подумал, что уже пора платить, — сказал я. — Не годится собирать задолженности.
В итоге он взял у меня деньги и дал мне расписку. Когда я затолкал ее в свой бумажник, я почувствовал себя немного спокойнее.
А в классной комнате все еще стоял Томис, прислоненный к стулу, красный и неуклюжий, — как упрек в мой адрес. Я был не в состоянии заниматься серьезной работой и поэтому через десять минут, дав классу какое-то задание, взял Томиса и покатил его прямиком к директору.
— Ну вот, отлично, — сказал он. — Наконец-то садовый инвентарь начинает поступать.
— Нет, — сказал я, опрокидывая тачку на середину ковра. — Это Томис. Я тебе говорил…
— Извини, — сказал он. — Совершенно забыл… оставь его здесь, я сейчас, я сейчас же за него примусь. Как только он будет презентабелен, я его к тебе отправлю.
Я вернулся в класс и на целых два урока зарядил сочинение, но Томис не объявлялся. Я подумал, что старик снова запамятовал, так что после звонка в двенадцать часов я снова заглянул к нему напомнить. Он стоял на коленях, без жакета и галстука, пот градом катился по его лицу и падал на ковер. С трудом он поднялся, когда увидел меня.
