- Скорей всего тобой завладеет пронизывающая боль и, ты, может даже и позабудешь в этот миг, что от тебя требуется, - жрец поднял руку, не давая мне снова перебить, - не отрицай ничего, ведь ты не знаешь что это. Скажу больше - я готов сделать тебе предложение применить сон-траву сразу же с попыткой разворота. И не мучиться. Будет другой раз. Может к тому времени ты будешь больше готов. Но если ты хочешь моего совета - я бы советовал тебе развернуть хотя бы первую ступень.
- Я....
- Не отвечай, - опять не дал мне договорить жрец, - ты дашь ответ в день, когда придет время.
- Хорошо, Аркетт, - кивнул я и тут же словно молнией обожгло, я еле успел заметить, как жрец сделал легкий взмах и чем-то полоснул меня по ноге.
- Нельзя звать меня по имени, - спокойно заговорил он, - но я ударил тебя не потому. Ты должен учиться снимать боль.
Он поднес руку к моему рту:
- Пей!
Я был потрясен этой неожиданной грубостью. Первым моим порывом было дать сдачи. Но я лишь послушно присосался, отчаянно сжимая кулаки. Опять эти горловые глотательные спазмы! Все еще кажущиеся такими странными своей независимостью от моей воли.
Оторвавшись, я стал ждать эффекта. Но полученная сила не стала растекаться изнутри, она словно сконцентрировалась где-то над животом легкой тяжестью и теплом, там теперь будто легонько пульсировало второе сердце. Я беспомощно глянул на Аркетта.
- Направляй! - повторил жрец с долей сочувствия в голосе, - я не скажу тебе как это сделать. Мы учимся этому в слишком нежном возрасте, чтобы осознать, как это происходит до конца.
Я закусил губы... Хоть бы предупредил! Ногу жгло огнем, кровь сочилась из-под пальцев ладони, которой я невольно зажал рану.
- Давай, давай, - подбадривал жрец, - обычно кровь, если это не прокол от выдвинутых клыков, люди останавливают сразу, скорей приходится делать усилие, чтобы она текла вот так как сейчас у тебя, если это вдруг кому, зачем нужно...
"Люди" - тревожно отозвалось во мне. А я человек? А в каком смысле этого теперь такого странного слова? Да человек я, человек - что-то возмутилось во мне. Зажмурив глаза я сосредоточился на пульсации и представил, как с каждым ударом она распространяется дальше, точнее словно выдвигается пульсирующий луч в сторону рассеченной кожи. И этот самый пульс яростно сжимает края раны.
- Молодец, молодец, - услышал я голос Аркетта.
Значит есть! Я открыл глаза - вместо раны осталась лишь розовая полоса. Но если ее еле видно, то почему она так болит!
