- И - хотели! Конечно. Хотели убить молотком. Двое. Шли за мной от тюрьмы, ну да! Я был на свиданиях, выхожу - а они у ворот стоят, двое. И один держит в кармане молоток...
- Может быть, это револьвер? - спросил Соловьев, вытягивая шею.
- Молоток!
- Ты видел? - с усмешкой осведомился Саша.
- Ах, я же знаю! Они решили молотком. Без шума - р-раз...
Он оправлял галстук, застёгивал пуговицы, искал чего-то в карманах, приглаживал курчавые потные волосы, его руки быстро мелькали, и казалось, что вот они сейчас оторвутся. Костлявое серое лицо обливалось потом, тёмные глаза разбегались по сторонам, то прищуренные, то широко открытые, и вдруг они неподвижно, с неподдельным ужасом остановились на лице Евсея. Человек попятился к двери, хрипло спрашивая:
- Это - кто?
Маклаков подошёл к нему, взял за руку.
- Успокойтесь, Елизар, это свой.
- Вы его знаете?
- Скотина! - раздался раздражённый возглас Саши. - Тебе лечиться надо...
- Вас под вагон конки толкали? Нет? Так вы погодите ругаться...
- Вот, смотрите, Маклаков... - заговорил Саша, но человек продолжал с яростным возбуждением:
- Вас ночью били неизвестные люди? Ага! Вы поймите - неизвестные люди! Таких людей, неизвестных мне, - сотни тысяч в городе... Они везде, а я один.
Успокоительно прозвучал мягкий голос Соловьева и утонул в новом взрыве слов разбитого человека. Он внёс с собою вихрь страха, Климков сразу закружился, утонул в шёпоте его тревожной речи, был ослеплён движениями изломанного тела, мельканием трусливых рук и ждал, что вот что-то огромное, чёрное ворвётся в дверь, наполнит комнату и раздавит всех.
- Пора идти! - сказал Маклаков, дотронувшись до его плеча.
На улице, сидя в пролётке, Евсей угрюмо и тихо заметил:
- Не гожусь я для этого дела...
- Почему? - спросил Маклаков.
- Я - боязливый...
- Это - пройдёт!
- Ничего не проходит! - быстро сказал Евсей.
- Всё! - возразил ему Маклаков спокойно.
На улице было слякотно, холодно, темно. Отсветы огней лежали в грязи, люди и лошади гасили их, ступая ногами в золотые пятна.
Евсей, без мысли глядя вперёд, чувствовал, что Маклаков рассматривает его лицо.
- Привыкнете! - заговорил Маклаков. - Но если есть другая служба уходите сейчас же. Есть?
- Нет...
Шпион пошевелился, но не сказал ни слова. Глаза у него были полузакрыты, он дышал через нос, и тонкие волосы его усов вздрагивали.
В воздухе плавали густые звуки колокола, мягкие и тёплые. Тяжёлая туча накрыла город плотным тёмным пологом. Задумчивое пение меди, не поднимаясь вверх, печально влачилось над крышами домов.
