— Хорошая форма, но дорого обошлась. Вероятно, вам следует переговорить с аптекаршей, что торгует неподалеку от вашей гостиницы. Люси Уилтон знает свое ремесло.
Ридли покачал головой.
— Сесилия может обидеться.
— Даже если новое лекарство поможет?
— Этого никто не может гарантировать.
Мейви исчезла.
— Что ж, ешьте вдоволь, — посоветовал гостю Торсби. — На зиму следует поднакопить жирку.
Ридли хмыкнул и налил себе еще вина.
— Даже мой ювелир выиграл оттого, что я похудел, — я заказал ему уменьшить все свои перстни.
Торсби посмотрел на пальцы гостя, все в кольцах, и вспомнил рассказ Арчера о безрассудстве Ридли, рискнувшем отправиться в дорогу, даже не сняв украшений.
— Полагаю, вы не выставляете напоказ свои драгоценности на чужбине, во время путешествий?
Ридли поднял левую руку, пошевелив пальцами. Большие каменья — жемчуг и лунный камень, тяжелая золотая оправа.
— Капитан Арчер счел меня глупым павлином, когда встретил на дороге. С тех пор я веду себя более осторожно. Но здесь, в городе, мне важно произвести впечатление человека богатого, не чуждого роскоши, это хорошо для дела.
— Но только не на улицах, надо полагать.
Ридли пожал плечами.
Какое-то время они ели молча, потом Ридли начал выведывать у архиепископа дворцовые новости.
— Поговаривают, будто новая фрейлина завоевала сердце короля.
Торсби поморщился. Даже здесь выскочка Перрерс умудрилась испортить ему настроение.
— В последнее время я посещаю двор только по долгу службы, как канцлер.
Ридли отказался от попыток что-либо выведать.
После обеда, когда они сидели у камина, потягивая бренди, Торсби наконец заговорил о деле.
— Вы предлагаете большую сумму для моего придела Святой Марии, Ридли. На такие деньги можно купить красивый витраж. Даже два. Так обычно и делают, когда пожертвование настолько велико. Подберем подходящую историю какого-нибудь святого, которого изобразят с вашим лицом, а у женской фигуры второго витража будет лицо вашей жены, в уголке вставим ваш семейный герб или ваше имя и принадлежность к гильдии, что-нибудь в этом роде.
Ридли покачал головой.
— Я совершенно не хотел привлекать внимание к своей особе. Я хочу, чтобы Бог знал: мое пожертвование идет от сердца, никакая это не взятка.
Торсби откинулся на спинку, внимательно разглядывая собеседника, в котором не узнавал прежнего Ридли.
— Откуда такая щедрость? — тихо поинтересовался он.
Ридли раскраснелся.
— Вы не хотите принимать мой дар?
— Дело не в том. Просто сумма очень велика. И я чувствую… простите, что говорю об этом, но вы так сильно переменились… я чувствую, вас что-то гнетет. Вы ведь это делаете не в искупление греха? Вас что-то беспокоит?
