Ладно, чего теперь. Проехали.
– Принято, – кивает Володя. – Дальше. Рассказываю о патруле спецназа, о том, как легкомысленно бросил «росинанта» и пошел в кустики «квасить», о скверном мужичонке и о Ральфе с дыркой во лбу. Вроде все.
– Складно врешь, – ехидно замечает «одуванчик», и вся симпатия к нему улетучивается. Зануда, старый пер-дун, старичок-разбойник… Сидел бы тихо, ноги парил и чай с пряниками прихлебывал. А то тоже, козырь, – по малинам сшиваться…
Хотя – пенсии по нашим временам на пряники не хватит. Ну и девчонку за попку подержать, поди, тоже хочется. Старичок-то, похоже, шустрый.
– Пистолетики откуда? И «ксива» майорская? – любопытствует дедок. – На улице нашел и нес в органы сдавать?
– Наган – мой. По случаю. «Пээмы», «узи», «ксивы» – отобрал. При задержании.
– Это ж кто кого задерживал? В гэбэ ребятушки-горлохваты, у них не забалуешься.
Это точно. Не до баловства было.
– Поспешили они чуток. Ошиблись.
– Ага, понятненько. И на старуху бывает проруха. – Старичок засмеялся мелко. – Этак и мы можем поспешить, ошибиться, тут ты нас, сирых, и заарканишь.
Только вот спешить нам некуда. А тебе – и подавно.
Очень хочется ему нагрубить. Но пионерское детство не позволяет.
– Так бывает, – роняет Володя-Ларсен. – Легавые, они легавые и есть. Их как собак: одних на ищеек готовят, других – на волкодавов, третьих – людей душить.
На кого попадешь.
Это он честно. Без балды.
– У нас ты не дури, пожалуй. У нас Хасан – большого таланта мужчина. В своем роде. Молодец-Бест хмыкает:
– Да этого «супера» любой из моих пришьет.
– Врешь. Не любой. А потому я и думаю, Олежек, что ты за зверь?
– Я не зверь. Я – птица.
– Птица? – Ага.
– Какая?
– ~ Редкая. Потому что – вольная.
– Воля… Слаще ее нет. Что ты о доле знаешь – у Хозяина не был.
– Не был. Каждому – свое.
– Только Богу – Богово.
Володя плескает себе в стакан коньячку, глотает махом. Хасан несет ему новую кружку чифиря. Передвигается он бесшумно, как кошка, и, наверное, как и кошка – чувствует обстановку. Смотрит он перед собой или в пол, а потому засекает малейшее движение, вступающее в диссонанс с общей обстановкой. Ларсен прав – большого таланта мужчина. На тоненьком пояске под легкой курточкой – набор ножей в замшевых ножнах, закусочку порезать или человечка за Лету переправить – это уж по обстоятельствам. Судя по всему, Хасан – Ларсенова «номенклатура».
– А к нам чего залез? – не унимается старикашка. – Сидел бы тихо, не светился, может, и сошло бочком, раз ты такой невиноватый. За смертушкой-то гоняться негоже, когда надо – сама тебя найдет.
