Он задыхался, но чувствовал запах мертвых, толкая себя вверх по последнему вспаханному склону. Вскоре смрад стал невыносимым, таким резким и глубоким, что от него сводило желудок. Этот запах вызывал ощущение вкуса в основании языка.
«Чудовищно».
Найюр упал на колени, его вырвало. Потом он побрел, спотыкаясь, по трупам. В некоторых местах тела устилали землю циновкой из переплетенных рук и ног, а в других были свалены в кучи десятками, даже сотнями, и из-под них сочилось нечто вроде костяного жира. Лунный свет падал на обнаженную кожу, блестел на оскаленных губах, шарил в провалах разинутых ртов.
Он обнаружил Серве на свободном пятачке, исполосованном колеями телег, на которых увозили трупы. Она стояла к нему спиной. Он осторожно подошел, пораженный ее кошмарной красотой. За ней, над черной стеной деревьев, мерцал сигнальный огонь на вершине одной из башен Карасканда.
— Серве, — выдохнул он.
Она обернулась, и лицо ее раскрылось. Оно зашевелилось щупальцами, словно в черепе сплелись змеи. Найюр бросился на нее, опрокинул ее наземь, и на какое-то мгновение ужасное лицо приблизилось к нему. Он увидел, как розовые и влажные десны тянутся к диким глазам, лишенным век. Они катались среди трупов, пока ему наконец не удалось высвободиться. Найюр отшатнулся…
Не время ужасаться.
Она прыгнула в воздух, и что-то ударило его по скуле. Он полетел на кучу трупов головой вперед. Чтобы не упасть, схватился за холодную руку. Зацепился за распухшее тело, рванулся назад, чтобы не вымазаться в грязной жиже разложения.
Шпион-оборотень наблюдал за ним, меняя одно свое лицо на другое. На глазах у Найюра светлые локоны осыпались перьями с макушки, их унес порыв ветра, и это почему-то внушало наибольший ужас.
Он стоял, обливаясь потом, тяжело дыша. Он был безоружен и, хотя в глубине души с самого начала подозревал недоброе, до конца осознал это только сейчас.
«Я погиб».
Но тварь не бросилась на него, а подняла лицо к небу, откуда донеслось хлопанье крыльев.
Найюр проследил ее взгляд и увидел спускающегося из тьмы ворона. Справа от шпиона-оборотня поперек кучи тел лежал труп. Локти его были отведены назад, лицо обращено к Найюру, глаза пялились из запавших глазниц, губы обнажали черные десны. Птица села на серую щеку. Она смотрела на Найюра, и у нее было человеческое лицо, по размеру не больше яблока.
Он выругался, попятился. Что за новая напасть?
— Давно, — сказало личико тоненьким голоском, — очень давно заключен договор между нашими народами.
