Дедушка заторопился: вдали показался теплоход. И почти в это же время на причале появился Семен Викентьевич с синей папкой под мышкой. Он кивнул Косте и бросил дедушке: «Здоров, Иваныч!» Тот стоял у причальной тумбы, сделав вид, что не слышит и не замечает его. Дедушка и дома старался не замечать пенсионера, и всегда при его приближении или даже при одном упоминании его имени лоб дедушки шел волнами морщин и брови надвигались на глаза. Вдруг Костю что-то толкнуло изнутри.
— Куда это вы собрались? — Он с неприязнью посмотрел в блекло-голубые, однако не по-старчески зоркие глаза с тонкими красными сосудиками на белках.
— Туда, где кое-кого научат уважать советские законы! — со значением и не без гордости сказал пенсионер, улыбнулся, и упавший на его металлические челюсти луч солнца ослепил Костю, точно улыбка была стальная, и он зажмурился.
«Едет жаловаться на Полозова, — сразу понял Костя, глядя ему вслед, — куда же ему еще ехать!» Семен Викентьевич с хозяйским видом, точно дело происходило возле их дома, закинув за спину руки, прошелся по причалу и устранил непорядок — сбросил ногой в воду окурок и бумажный стаканчик от мороженого. Увидев приближающийся прогулочный теплоход, он закричал, почему нет на месте кассирши, и она тут же в панике прибежала с берега. Костя подождал, пока судно не отчалило, пока не схлынул высадившийся народ, и тогда подошел к дедушке и спросил:
— Дедушка, папа никогда не говорил тебе, почему меня назвали Костей?
— Никогда… С чего б ему говорить? — И словно вдруг спохватившись, что не очень лестно отзывается об его отце, дедушка спросил более теплым голосом: — А что, не нравится?
— Нет, ничего, — скромно сказал Костя, скромно — потому что ему нравилось его имя: оно редко встречалось на их улице и в школе, и хорошо звучало, особенно Константин: твердо и уверенно.
— Захотелось, и дал, — продолжал дедушка, как бы оправдываясь. — Знал бы ты, какой парень был твой отец, когда к матери сватался, горячий, серьезный: ни-ни, чтоб позволить себе чего, смотрел за собой, слова лишнего не скажет, поможет всегда, заметит, что нужно, стукнет, кто того заслужил, одернет, терпеть не мог разных там подачек…
— А сейчас терпит? — упавшим голосом спросил Костя.
— Да ты правильно пойми меня, — расстроенно сказал дедушка, — и сейчас он парень ничего, не потерял живинки, да ведь кто смолоду не лучше, не крепче, не разборчивей? Обмяк он немножко от сытой жизни, пообленился, клиентами избалован и весел бывает от скуки, на холостом ходу подчас вертится и веселится… Где он сейчас — поди, у бочки с вином?
