Устинов берёт всё в разгаре. Путину — в разгаре, любовь — в разгаре. Даже дед из устиновской баллады "Сокрушение", украшающий резьбой и позолотой домовину для себя, на всякий случай, демонстрирует не угасание, а расцвет чувств, мудрости, более того — молодость души. В шутку ли, всерьёз ли, мечтает он, как поедет с молодой Любашей на остров, "грохнет" там "дом на солнечном угоре" и забудет про свои года:
Дед сидел — плечищи шире двери.
Глаз смеялся в жаркобровой мгле.
"Хрен с тобой: не веришь — и не надо.
День-то нынче — золотая радость.
Любо, парень. Любо на земле!.."
Какая тут осень, какое угасание? Нет. Это всё тот же жаркий летний день, когда "в чреве почти шевелились травы. И сёмга к нерестилищам рвалась".
Лето в поэзии Устинова — не лето отдыха, не курортное лето. Жаркое лето работы пахаря, рыбака, охотника.
Мужицкое святое нетерпенье
венозной кровью взбухнет на руках,
когда коса влетит с косым шипеньем
в букашечье, в шмелиное гуденье,
в пырей, в осот — во влажное кипенье
зелёного парного молока.
Для Устинова работа — радость жизни. Отсюда — умение переломить собственную судьбу, переломить слабость. Если поэзия Устинова — гимн силе, то прежде всего силе духа, торжеству победы человека. Безмолвие северных просторов взрывается под напором жизнедеятельных, страстных, полных радости и огня героев. Азарт человека. Какое упоение жизнью, действием заполняет стихи. Понимаешь, что "для этого стоит на Канине где-то обветренной глоткою пить километры. Для этого стоит с зарёй пробудиться и вымыть ладони солёной водицей… И лёд рассекать на хрустящие глыбы. И брать своё счастье руками, как рыбу".
Он любит жанр баллад, короткие поэмы, его поэзия сюжетна. Но это скорее не сюжет его жизни, а сюжет родной земли, сюжет ХХ века. И меня всегда радует его жизнелюбие, как его давний герой, дед с плечищами шире двери, он никогда не приемлет сокрушения. Желаю ещё долгие годы это жизнелюбие ему сохранять.
Шёл дождь — как ослик, семеня.
Густели в сумраке вершины.
Ночные завихри лещины
Переполняла щебетня.
Но птиц тесня, из-за плетня
Неслось хмельно-полусерьезно:
— Любите, женщины, меня
сегодня — завтра будет поздно!..
Андрей Рудалёв ПОПЫТКА АПОЛОГИИ
Писатель — личность, по определению стремящаяся к некоторому, пусть ощущению, пусть иллюзии, пусть видимости, но свободы. Любые внешние обязательства, как правило, его тяготят. Проще быть отшельником, человеком не от мира сего, заниматься бесконечной саморефлексией и творить.
