Диего не хотелось ждать, но не хотелось и показаться излишне нетерпеливым.
— Отлично. Тогда до завтра. — Прикоснувшись пальцами к полям шляпы, он поклонился мисс Ситон. — Всего вам доброго… Люси. Вас ведь так зовут?
— Откуда вы… Ах да, Тесса упоминала мое имя. На самом деле меня зовут Люсинда.
Поняв, что был прав, Диего едва удержался от улыбки.
— Вы, конечно, должны называть меня мисс Ситон, — строго напомнила она.
— Но ведь даже ваши ученицы зовут вас Люси.
— Тесса называет меня так, потому что я была ее подругой до того, как стала учительницей. — Люсинда нахмурила лоб. — Наверное, придется заставить ее обращаться ко мне в классе более официально, или у меня не будет никакого авторитета среди учениц.
— Они еще меньше будут слушаться вас, если узнают, в каком виде я нашел вас в саду, — сказал Диего и, не обращая внимания на охватившую ее панику, безжалостно добавил: — Какой мне резон молчать об этом, если вы со мной так официальны?
Почему бы и не прибегнуть к шантажу? Ведь кратчайший путь втереться к ней в доверие — это разрушить стену правил приличия, разделяющую их.
Люси сердито взглянула на него:
— А вы, я вижу, намерены во что бы то ни стало настоять на своем?
Испанец победоносно улыбнулся:
— Всегда.
— И наверное, вы хотите, чтобы я называла вас Диего?
— Так меня называют мои друзья.
— Нас едва ли можно назвать друзьями, — строго заметила Люси. — И если кто-нибудь нас услышит, о наших отношениях могут быть сделаны неправильные выводы.
— Значит, неофициальное обращение друг к другу оставим для тех случаев, когда останемся с глазу на глаз, — сказал он.
— Отлично. Называйте меня как хотите, — согласилась девушка. — А теперь, извините, я должна приготовиться к прибытию учениц. Всего вам доброго, сеньор Монтальво.
Упрямое нежелание мисс Ситон называть его по имени заставило Диего сделать то, чего делать не следовало. Он поймал ее руку и, наклонившись, крепко поцеловал.
— Всего вам доброго, Люси.
Она замерла и не сразу отдернула руку. Кровь стучала в ушах Диего, и он, воспользовавшись возможностью, перевернул руку и поцеловал ее в ладонь, что было совершенно неуместно и даже неприлично. От Люсинды очень по-английски пахло фиалками. Это так его возбудило, что он, не выдержав, еще раз прикоснулся к тонкому запястью губами, потом выпрямился, продолжая держать ее за руку.
Они на мгновение застыли, глядя друг на друга: Люси выглядела растерянной и напряженной, Диего — словно опьяневшим от своего поступка.
