— Прошлой ночью мне пришлось спать на полу, на матраце, ведь я добралась сюда только к полуночи и оказалось, что рабочие ушли, не установив кровать, а под рукой у меня не было никакого инструмента, чтобы сделать это самой. Я долго не могла заснуть, а в семь часов зазвонил будильник, который находился в ящике у самого уха. Я вскочила как ужаленная… Во-первых, в незнакомом доме вообще жутко одной, а кроме того, в темноте я наступила на собственную простыню и, запутавшись в ней, упала на ящик с книгами. Мне удалось наконец выключить проклятый будильник, но больше я уже не заснула. Тогда я решила принять душ. Встав под душ, я повернула кран — и на меня хлынула ледяная вода, а я не люблю холодной воды. Когда я его выключила, то минут десять искала полотенце, так что я, наверное, простудилась и теперь заболею воспалением легких. К тому же вся моя одежда еще не распакована. Мой фен для сушки волос перегорел. Из обуви я нашла только эти тапки…
— Как все это забавно…
— А на лестнице я чуть не свернула себе шею. Потом я заблудилась и не могла отыскать кухню, и больно ударилась о дверь — было темно, а во всем доме не установлено ни одного выключателя, и ранним утром здесь совершеннейшая темнота. Поэтому я полчаса искала кофейник, а кофе так и не смогла найти!
На последнем слове голос Тори задрожал и оборвался. Видно было, что все эти неприятности совершенно выбили ее из колеи. Она глубоко вздохнула, но тут заметила, что он с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться.
— Да, не везет мне этим ранним утром, мистер Йорк, — с горечью заключила она.
— Девон Йорк, — вежливо поправил он ее.
Но она не обратила на это внимания и продолжала:
— Мне было настолько плохо, что я позволила незнакомому человеку, какому-то сумасшедшему, вероятно, отпущенному из лечебницы на выходной, войти в мой дом и нести всякий вздор: насчет его невестки, разных шейхов и послов в пустынях, насчет полета зайцем в транспортном самолете и — в довершение всего — разрешила ему варить кофе на моей кухне!
— Но вам просто необходимо выпить чашечку кофе, — пробормотал он, борясь со смехом.
— Да, но у меня нет молока. — Тори произнесла это таким тоном, словно эта неприятность была последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. — А я ненавижу черный кофе, — закончила она, чуть не плача.
— Мы что-нибудь придумаем. — Он подал ей свой белоснежный носовой платок. — Вот, возьмите.
Тори вытерла глаза и взглянула на своего гостя.
