Напрягаясь изо всех сил, Тори старалась уследить за ходом мысли своего собеседника, но ничего не могла понять. Одно лишь было ясно: она на удивление спокойно воспринимала своего незваного гостя. Возможно, просто потому, что не выспалась.
— Если Филипп — ваш брат, то вас, наверное, зовут Йорк.
— Девон Йорк, — уточнил он. — А вас — Тори?
— Тори Майклз.
— Ну вот и познакомились. Кстати, какого цвета ваши волосы?
До нее не сразу дошел его неожиданный вопрос, она молча наблюдала, как он расставляет чашки — и где только он их разыскал?
— Что? Мои волосы?
— Просто я вижу фиолетовое полотенце у вас на голове, а какого цвета ваши волосы — не видно, — извиняющимся тоном объяснил он.
— Фиолетовое? Почему фиолетовое? — пробормотала Тори, смутно припоминая события этого невероятно сумбурного утра. Да… Она действительно полезла в ящик с полотенцами и достала одно из них, наверное, действительно оно было фиолетовым.
— Какие же они у вас? Черные? — пытался он угадать.
— Да-да, черные… Кстати, у вашего брата темные волосы, — неожиданно вырвалось у нее.
— Да, совершенно верно. И у моей сестры тоже. Но у нас в роду был рыжеволосый шотландец и, вероятно, именно во мне проявились его гены. Атавизм — так, кажется, это называется. А какие у вас глаза? Серые? Зеленые?
— Обычно они серые, — сказала она рассеянно, потому что в ту минуту представила себе высокого темноволосого Филиппа и жизнерадостную брюнетку Анжелу. Они казались очень влюбленными друг в друга… Кажется, он что-то сказал о генах. Что это с ней в самом деле?
— Сколько вам лет?
— Двадцать семь. Это что, допрос? — оборвав себя на полуслове, резко спросила она.
— Но я же пью ваш кофе.
— Пока еще нет, и потом — что из этого?
— Должен же я хоть что-нибудь знать о женщине, у которой пью кофе да еще делаю ей предложение.
За всю свою жизнь Тори не слышала ничего подобного и решила промолчать. Неожиданно он засмеялся, и смех его был таким обезоруживающе искренним, что у нее отчего-то перехватило дыхание. Внутренний голос недовольно говорил ей, что не следовало открывать ему дверь.
— Что, не везет вам с самого утра? — весело спросил он.
Тори снова взглянула на него. Неожиданно ее охватило постепенно нараставшее в ней все утро чувство обиды и жалости к самой себе. Она забыла, что перед ней чужой человек, ей захотелось поделиться с ним, и она начала свою маленькую повесть об утренних несчастьях. Сначала она говорила медленно, словно через силу, но постепенно перестала сдерживать себя и уже не могла остановиться.
