Тори внимательно посмотрела в лицо Девона, заметив в его выражении какое-то желание оправдаться, и загадка, которую представлял для нее этот человек, пополнилась еще одной деталью. Подумав немного, она произнесла:
— Я бы не сказала, что работать в пустыне, встречаться с шейхами и послами и быть почетным членом аборигенов можно назвать скучным занятием.
Он взглянул на нее — его глаза при этом вспыхнули ярко-зеленым светом в отблесках огня, — и напряжение, как ей показалось, оставило его.
— Ты и вправду так думаешь?
Он помедлил в нерешительности, а потом упрямо добавил:
— Это очень трудно. Однообразная работа, низкая зарплата. Жить приходится в палатках. На одежде тонны песка и пыли. Есть приходится из консервных банок, потому что лишь Богу известно, что подают в общественных столовых!
— И все-таки я не согласна, — стараясь говорить как можно мягче, возразила Тори. — Изучать прошлое, собирать воедино культуру ушедших столетий — все равно что самому прикоснуться к истории, к жизням многих и многих. Это не может быть скучным, нет, Девон, ты не прав.
Тори дотронулась до тонкой золотой сережки, которая была почти того же цвета, что и его золотистая в свете огня кожа, и ее яркое воображение нарисовало перед ней картину другого огня — костра языческого племени, окруженного людьми, застывшими в торжественной церемонии. Она улыбнулась:
— Больно было?
Он нежно прикоснулся к проколотой мочке ее собственного уха:
— Ты сама можешь об этом рассказать.
— Мне было больно, — засмеялась Тори.
— И мне тоже, черт возьми! — Сказав это, он задумался с пристальным удивлением глядя на нее, а затем мягко спросил: — Послушай, почему мы не встретились лет десять тому назад?
— Как ее звали? — спокойно вдруг спросила Тори.
— Кого ее? — Вопрос поразил Девона.
— Ту женщину, которая убедила тебя, что у тебя скучная работа.
— Ее звали Лайза. — Он нежно дотронулся до ее лица. — А ты очень проницательна — настоящая цыганка.
— Я надеюсь, она не слишком больно ранила тебя. — Тори говорила это, удивляясь собственным словам.
— Как видишь, выжил.
Тори хотела задать ему еще один вопрос, но Девон опередил ее, решив, что теперь его очередь.
— А как насчет тебя, цыганка? Как звали его?
— Кого?
— Того человека-кактуса. Человека с красивым, жестоким лицом, который причинил тебе столько горя.
Она нервно засмеялась и быстро проговорила вместо ответа:
— Кажется, мы сегодня оба на редкость проницательны.
— Тори…
Ощущая в его словах отблески языческих огней, согревших ее кровь, набрав в легкие воздух, она собралась с духом, чтобы ответить, но не отнимала своих рук, обнимающих его шею, словно боялась утратить вновь обретенную опору — и, наконец, выдохнула:
