Девон почему-то был уверен, что некоторые ответы известны Александру. Он быстро оделся и направился в детскую. Уже в коридоре он услышал знакомый смех и, войдя в комнату, увидел голубоватое мерцание телевизионного экрана.
Александр, казалось, не слишком удивился появлению Девона. Он удостоил его лишь быстрого взгляда. Сидя в кресле, мальчишка одновременно смотрел телевизор и читал «Гекльберри Финна». Ни изумления, ни раскаяния.
— Нравится «Гекльберри Финн»?
— Ничего. Гек — мастер на плохие поступки, — сказал Александр, и в уголках его рта заиграла усмешка.
— Что ты знаешь о плохих поступках, Александр?
— Учителя твердили, что я плохой мальчишка.
Девон опустился на пол рядом с креслом:
— Я так не думаю. Все люди время от времени совершают проступки.
Мальчишка покосился на него.
— Ты испугался?
— А ты хотел, чтобы я испугался?
Александр заерзал в кресле. Девону показалось, что ему сделалось неловко, он стал выглядеть менее расчетливым и, пожалуй, — Девон едва мог в это поверить, — загрустил.
— Тебе когда-нибудь было страшно? — спросил Девон.
Мальчик взглянул на него и разразился бравадой:
— Нет. Мне никогда не бывает страшно.
— Я тебе не верю.
Александр резко вскочил на ноги. Он подбежал к ящику с игрушками, вытащил мяч и принялся стучать им об пол.
— Я уверен, что тебе было страшно, когда тебя отправили в ту школу, — настаивал Девон. — Я уверен, что тебе было страшно, когда уехал твой отец.
— Он скоро вернется! — жестко ответил мальчик, бросив взгляд на своего собеседника.
Девон промолчал.
— Он вернется, и все будет в порядке! — продолжал Александр. — Если бы отец был здесь, он бы позаботился, чтобы со мной не случилось ничего плохого.
Девон подошел к мальчику:
— А почему ты решил, что с тобой должно случиться что-то плохое?
Но Александр словно услышал какой-то тайный сигнал.
— Сейчас будет «Мастер Маджи», — объявил он почти мечтательно.
— Давай поговорим. Ты чего-то боишься? Расскажи мне о своем отце. Расскажи мне о…
— Сейчас будет «Мастер Маджи», — повторил Александр, проговаривая каждый слог, как будто Девон был неразумным ребенком, бросил мяч и поспешил к телевизору.
Девон преградил ему путь. Он схватил мальчика за плечо и заглянул в круглые, как пуговицы, детские глаза, в которых, к своему изумлению, прочитал выражение первобытного ужаса. Сначала Девон подумал, что Александр притворяется. Мол, пожалейте меня, бедного-несчастного, перепуганного, брошенного папочкой ребенка. Но мальчишка изо всех сил старался скрыть страх. Это выглядело так, словно он действовал не по своей воле, словно не сам придумывал свои каверзы. Может быть, те отклонения, которые замечала в двоюродном брате Сесили, и дурное поведение, за которое наказывали его в школе, шли не от самого ребенка, но от кого-то другого?
