Юго-западный пригород Парижа Булонь-Бьянкур образовался в 1925 году от слияния двух районов: шикарных построек, граничащих с Булонским лесом, и промышленного центра Бьянкура. К концу 1920-х годов это место стало самым многонаселенным пригородом Парижа, четвертую часть которого заполнили иностранцы. Когда Гайто переехал в Бьянкур и поступил сверлильщиком в автомобильный цех, он был удивлен тому, как много русских и особенно украинцев оказалось среди работающих на заводе. В толпе, которая спешила по утрам к проходной, каждый четвертый был из России и почти всегда — офицер. Большинство были людьми семейными, а потому смирными в быту и исправными налогоплательщиками. Поначалу в Бьянкуре русские селились только в пятнадцатом квартале, но потом число их росло и росло так, что город даже стали называть на русский манер — Бьянкурском.
Жизнь здесь была иной, чем в обычных бедных пригородах. Среди рабочих много было людей образованных, принадлежавших в России к среднему сословию, потому они старались сохранять тот образ жизни, к которому привыкли. Отмечали церковные праздники по старому юлианскому календарю, которого придерживается Православная церковь, устраивали русские школы для детей и помогали друг другу как могли. В то время в Бьянкур зачастили социологи, этнографы и любознательные журналисты, чтобы посмотреть, как сумели устроиться необычные эмигранты. Самый большой поток рабочих рук из России принял завод «Рено» в 1924 году, а к тому времени, когда на завод устроился Газданов, про русских уже говорили как про сложившуюся единую команду. К команде этой благоволило начальство, но ее недолюбливали остальные рабочие, особенно политически активные французы и выходцы из Западной Европы.
«Про них известно, что они: а) не зачинщики в стачках; б) редко обращаются в заводскую больницу, потому что у них здоровье железное, видимо обретенное в результате тренировки в двух войнах, большой и гражданской; и в) исключительно смирны, когда дело касается закона и полиции: преступность среди них минимальна, поножовщина – исключение, убийство из ревности — одно в десять лет, фальшивомонетчиков и совратителей малолетних, по статистике, не имеется».
Так выглядели русские рабочие в многочисленных описаниях и отчетах французских журналистов, полиции и социологов, посещавших Бьянкур. Но поначалу никакого единства среди русских не было. Казаки держались отдельно, украинцы отдельно, выходцы из Москвы и Петербурга вообще плохо умели объединяться. Даже в рабочих столовых у каждого «полка» был свой стол. Только через несколько лет совместного проживания и совместной работы различия стали постепенно стираться и появился единый ритм жизни — жизни в Бьянкурске.
