Что же касается всего и всех, кого они оставили в Нью-Йорке, — об этом Шайлер больше не размышляла. Все это осталось в прошлом. Она сделала свой выбор и на том успокоилась. Иногда она тосковала по своей подруге Блисс, и ей не раз хотелось с ней связаться, но об этом не могло быть и речи. Никто не должен знать, где они находятся. Никто. Даже Блисс.
Возможно, сегодня вечером им повезет. Ведь везло же до сих пор. Да, несколько раз они попадали в очень рискованные ситуации — как в тот вечер в Кёльне, когда она бросилась бежать от женщины, спросившей у нее, как пройти к собору. Агента выдал иллюминат. В сумерках Шайлер уловила мягкое, едва заметное сияние — и ринулась наутек. Маскировка — вещь хорошая, но в какой-то момент истинная природа себя выдает.
Не об этом ли вел речь инквизитор во время официального расследования событий, произошедших в Рио? Что, быть может, Шайлер не та, за кого себя выдает?
Изгой. Беглец. Вот кто она теперь. Уж никак не горюющая внучка Лоуренса ван Алена.
Нет.
С точки зрения Совета она — его убийца.
МИМИ
Фу, гадость! Она наступила на что-то липкое. И не просто липкое. Под ногой противно чавкнуло. Что бы это ни было, сапогам из шкуры пони конец. И о чем она думала, надевая эти сапоги для разведки? Мими Форс приподняла ногу и оценила масштабы бедствия. Черно-белые полоски, имитирующие зебру, покрылись какими-то коричневыми растекающимися пятнами.
Пиво? Виски? Сочетание всего здешнего низкопробного алкоголя? Кто ж его знает... Мими в который раз задумалась над тем, на кой черт она вызвалась отправиться на это задание. Сейчас шла последняя неделя августа. Ей в это время полагалось бы находиться на пляже на Капри, совершенствовать загар и потягивать пятую рюмочку лимончелло, а не ошиваться вокруг какого-то сомнительного кабака в глубинке, где-то между Пыльной Чашей и Ржавым Поясом. Или там были Ржавая Чаша и Пыльный Пояс? Ну где бы они ни находились, это был сонный и унылый городишко, и Мими не терпелось убраться отсюда.
— Что случилось? — Слегка подтолкнул ее локтем Кингсли Мартин. — Опять сапоги жмут?
— Оставишь ты меня в покое или нет? — Со вздохом поинтересовалась Мими и отодвинулась, ясно давая понять, что находит нишу, в которой они прятались, чересчур тесной.
Ей уже надоели постоянные подколки Кингсли. А особенно трудно стало переносить их после того, как девушка, к полнейшему своему ужасу, обнаружила, что ей начинает это нравиться. Это было совершенно неприемлемо. Она ненавидела Кингсли Мартина! И после всего того, что он ей сделал, она просто не могла испытывать к нему никаких иных чувств!
