Одежду, которая источала смрад отставшей от тела покойника кожи и сочившихся из трупа жидкостей, свернули и передали на попечение деревне вместе со строгими указаниями: постирать и хранить до тех пор, пока не найдутся родственники погибшего.
Толпа придвигалась все ближе и ближе, разглядывая лежащий на похоронных носилках голый, с вздувшимся от газов животом, труп.
— Лицо и руки сильно загорели, хотя загар уже сходит. Имеются следы разложения, которое достигло такой степени, что, учитывая время года и погоду, позволяет заключить: смерть наступила неделю, возможно, две недели назад.
Гвин снова поднял руки мертвеца, и Джон продолжил:
— Глубокий порез кожи и мышц на левой руке между запястьем и локтем, рана длиной в три дюйма ниже правого плеча. Получена во время битвы на мечах, левая рука была поднята для защиты, по правой ударили, чтобы покалечить атакующую руку. — Гвин ткнул толстым пальцем в левую руку, чтобы коронер не забыл. — И еще раны на пальцах и ладони, полученные при обороне, когда защищавшийся схватился за лезвие.
Джон подождал немного, давая возможность писарю догнать их, и велел Гвину перевернуть покойника лицом вниз.
Безжизненные руки свисали, словно плети, по бокам носилок, и теперь все увидели запекшуюся кровь под кожей на спине и выделяющийся более темным цветом узор разлагающихся вен, отчетливо проступающий на фоне бледно-зеленой кожи.
Коронер подчеркнул важность разреза на одежде, указав на колотую рану под лопаткой, из которой сочилась сукровица. На грубых дубовых носилках уже образовалась внушительная лужица.
Гвин склонился ниже, чтобы получше рассмотреть рану; кончики его усов почти коснулись трупа.
— Кинжал это, никакой не меч, — раздался голос рядом с ним. — Обоюдоострый, судя по тому, какие острые края у раны. И когда кинжал выдергивали, его еще вниз рванули. Видите, вот от нижнего края тянется неглубокий разрез?
Это был Небба. Он незаметно присоединился к толпе, и Гвин повернулся, недовольно посмотрев на человека, осмелившегося оспорить монополию познаний в области ран, принадлежавшую ему и коронеру. В толпе тех, кто стоял достаточно близко, чтобы их слышать, послышалось перешептывание.
— Кинжалом в спину. Подло, — важно произнес Саймон из Данстоуна. Ральф посмотрел на него подозрительно, но промолчал, дабы не давать повода для очередной ссоры.
Коронер приблизился, чтобы произвести осмотр и вынести собственное заключение. Он неодобрительно поджал губы:
