Чаша с ядом - Бернард Найт

В узкой комнате, расположенной на самом верху сторожки у ворот замка Рогмонт, царила тишина. Ее нарушало только грубое чавканье Гвина, приканчивающего последний ломоть черствого хлеба с сыром, оставшихся после второго завтрака доблестной троицы. Еще двое членов отряда коронера хранили полное молчание. Томас, секретарь, прилежно скрипел пером, переписывая материалы вчерашнего следствия по делу лесничего, придавленного упавшим деревом. Сам коронер тайком штудировал последний урок, заданный ему кафедральным каноником, пытавшимся научить его чтению и письму.

Сэр Джон де Вулф сидел, проговаривая про себя латинские фразы. Уперев локоть в стол, он ладонью прикрывал рот, чтобы скрыть от остальных движение губ. Отдав двадцать лет королевской военной службе, он очень трепетно и ранимо относился к собственным попыткам осилить грамоту, опасаясь, что его поведение сочтут не подобающим настоящему мужчине. Томас де Пейн, бывший священник, лишенный духовного сана, но исключительно образованный человек, исполнявший обязанности секретаря, знал об амбициях своего господина и был слегка уязвлен тем, что не ему предложили быть учителем — хотя ему импонировало недовольство, которое испытывал коронер от неспособности прочесть собственные документы. Гвин из Полруана пребывал в полном неведении относительно таких щепетильных вопросов, и поэтому они ничуть его не беспокоили — подобная черта отнюдь не была свойственна рыжеволосому гиганту-корнуолльцу, исполнявшему обязанности стражника и телохранителя коронера.

Умиротворяющая тишина длилась еще какое-то время, нарушаемая лишь тоскливым завыванием ледяного зимнего ветра, врывавшегося во все щели и закоулки замка. Время от времени в комнате раздавалось причмокивание и хлюпанье Гвина, запивавшего еду терпким и кислым девонским сидром из общинного каменного кувшина, не обращая внимания на вязкий, волокнистый осадок на его дне, походивший на морские водоросли в водоеме, затопляемом только во время прилива.

Коронер сосредоточился на аккуратно выписанном словаре, и на лоб его набежали морщины — так он старался уловить хоть какой-то смысл в этих значках, покрывавших пергамент. Его секретарь время от времени исподтишка поглядывал на него, от всего сердца желая своему господину успехов в учебе.

Несчастный Томас был прирожденным учителем и, знай он о бытующей поговорке, то наверняка согласился бы с ней: «Как теленок хочет сосать молоко, так и корова хочет, чтобы ее сосали». Бросая украдкой взгляд на своего господина, он видел перед собой высокого стройного мужчину, излучавшего какую-то мощную, темную силу. У де Вулфа были густые черные волосы до плеч, и хотя не в пример обычной норманнской моде он не носил усов и бороды, его вытянутое лицо покрывала жесткая темная щетина — бритья дважды в неделю для него было явно недостаточно. Кустистые брови оседлали крючковатый нос, скрывая глубокие глазницы, из которых на мир с цинизмом взирали прикрытые тяжелыми веками глаза. Жесткое выражение лица несколько смягчали полные губы, содержавшие намек на чувственность, которую с радостью подтвердили бы его многочисленные поклонницы в Девоне и его окрестностях.