только они все это выяснят, свидетели будут им в тягость.
— Ну что за демократический пароксизм! Ты хоть сам понимаешь, что ты говоришь?
Да, забили вам там демагоги голову! Я нашел там у тебя в сумке книжку "Пособие
по истории СССР для поступающих в ВУЗы".
— Да, я брал ее в тот вечер у Алешки почитать — до чего дошла историческая
наука.
— До идиотизма — вот до чего! Извини меня, может, я оскорбляю твою
демократическую щепетильность, но эта история СССР смахивает на историю Рима,
написанную галерными рабами.
— Да какой из меня демократ? Я ж не еврей, не сутенер и не журналист… Ладно,
черт с ним! А как они посмотрели на мою берлинскую экскурсию?
— Здесь и меня ждало удивление. Я ведь хотел дождаться твоего возвращения… но
так получилось… Они, впрочем, отнеслись к этому весьма беспечно. Хотя, если
поразмыслить: какие "тайны" ты мог выдать немцам?! Это все равно, что
докладывать Кромвелю о валенном исходе битвы при Гастингсе.
— Да нет, я был архиосторожен. Хотя однажды я чуть не попался, из-за джинсов. Ты
должен был меня предупредить.
— Ну, знаешь! Я не женщина, и за модой следить не обязан. Однако, я вижу, —
кивнул он за окно, — машину. Это приехали ученые…
Я думаю, читатель вряд ли найдет интересным описание многочисленных медицинских
процедур, которые мне и моему двойнику пришлось вынести в течение следующего
месяца. Ни я, ни Вальдемар терпеть не можем медицинских обследований, а особенно
в таких количествах. Врачи же дошли до какого-то исступления. Они определили и
сравнили наш состав крови, ритм сердцебиения, биологический возраст, психические
реакции и эротические фантазии. Мы заполнили никак не меньше двенадцати тысяч
страниц всяческих тестов, в том числе и придурковатый тест Роршаха, будто мы
были какими-то детсадиковскими недорослями. Группа крови у нас была одинаковой,
состав тоже, генетический код идентичен, реакции — в норме, наш биологический
возраст заметно отставал от календарного, так что врач-геронтолог, как гадалка,
посулила нам долгую жизнь, а в пятне Роршаха я приметил двух тощих котов, а он —
гриб ядерного взрыва. Несчастная Виола, должно быть, боялась, что ее заставят
родить от каждого из нас по ребенку, чтобы изучать и их, но до этого не дошло, и
только однажды ее попросили опознать своего мужа из нас двоих: мы стояли плечом
к плечу в одинаковых трусах и с одинаковыми стрижками — она не смогла этого
сделать. Потом уже я узнал, что три медика обязаны мне своими докторскими
диссертациями, а один даже стал академиком.
